— Есть конечно, плот на дрова-то купить много желающих будет. Зима близко. Да и лодка вроде крепкая, тоже желающие будут.

— А как Вы посмотрите на такое предложение, раз Вы тут всех знаете, не возьметесь ли Вы продать кому надо этот плот, а с выручки я Вам отдам четверть?

— Взяться я может бы и взялся, но четверть мало.

— Слова человека, знающего цену своему времени, готов поднять Вашу долю до трети.

— Вот это другое дело, по рукам. А серебро куда принести?

— А теперь мы как раз и переходим ко второй части моих вопросов. Не посоветуете ли не дорогой, но приличный постоялый двор.

— Посоветую, найдете двор Сигмара Везунчика, скажете Торкель Кошель прислал.

— Вот туда и принесете серебро, скажете для Андбьёрна. Еще вопрос — нет ли в гавани корабля, что держал бы путь в сторону острова Исей.

— А вот тут я тебе не скажу, самому придется идти и с хозяевами кораблей разговаривать. Зима близко, шторма идут. Если и согласится кто-то плыть на Исей, то возьмет дорого.

— Благодарю Торкель Кошель, а теперь подробнее рассказывайте, как найти двор Сигмара.

Благодаря подробному объяснению Торкеля у меня на карте города появилась отметка постоялый двор Сигмара Везунчика и проложился путь от текущего местоположения. Правда пока он проходил по туману.

Первым делом самолеты, ну а девушки потом, а если точнее, то первым делом капитаны, а трактирщики потом. Интересный вопрос, а как у викингов называется капитан драккара, кнорра или карви? Надо будет у кого-нибудь спросить. Я прошел мимо вытащенных на берег рыбацких лодок самого разного размера и степени сохранности и наконец добрался до стоянки кораблей. Столица она и в Африке столица, количество разнообразных торговых кораблей зашкаливало. Туда-сюда носились носильщики, постоянно кто-то на кого-то орал. На берегу высились пирамиды и башни из самых разных товаров: ткани, продукты, одежда, оружие.

Я шел и смотрел на корабли. Наверное, самые большие и с большим количеством товара — это не мой выбор. Мне бы кого попроще и победнее, чтобы с одной стороны точно доплыть, а с другой доплыть не очень дорого. Большие корабли закончились, начались корабли поменьше. Я сделал несколько подходов, но основная масса торговцев сразу говорила нет. Я практически добрался до конца торговой части порта. Чуть в стороне ото всех стоял карви размерами примерно, как наш. Парус хоть и был свернут, но узкие сине-зеленые полоски видны были хорошо. Покопался в системе. Владелец корабля был с острова Грённей, который находится несколько южнее моего острова и если они собирались в скором времени назад, то, наверное, смогли бы закинуть меня домой.

Около сходней на бочке сидел колоритный персонаж. Рыжебородый, краснолицый, лысый. Мощные руки казалось готовы разорвать ткань рукавов рубахи. В руках он держал большую глиняную кружку.

— Доброго дня уважаемый, обратился я к нему.

— И тебе доброго дня.

— Как бы мне увидеть стюримана этого корабля.

— Легко, смотри.

— Значит стюриманн это Вы.

— Быстро сообразил, чего хотел.

— Хотел узнать, когда Вы плывете на Грённей и возьмете ли пассажира до Исея?

— А с чего ты взял, что этот корабль с Грённея?

— Ну так разве на парусе не цвета клана Касатки с острова Грённей?

— На парусе цвета клана Касатки, но корабль не с острова Грённей.

— Плохо, я надеялся, добраться с вами до Исея.

— Я думаю сейчас никто не повезет тебя до Исея. Еще неделя и начнется сезон зимних штормов, да и ветра будут дуть с севера. К тому же интересные для торговли товары на Исее появятся только к весне, когда Белые медведи наберут на охоте шкур и костей и изготовят из них свои шедевры. Сейчас все торговцы пойдут на юг к галатам и ромеям. Если и сможешь кого найти, то не раньше, чем месяца через два.

— Понял, остался еще один вопрос — сколько серебра могут запросить?

— Тебя тут никто не знает, поэтому запросят много и вперед. Я думаю пятьдесят ортугов не меньше.

— И как мне стать известным?

— Есть много путей. Некоторые считают, что хорошими делами прославиться нельзя и становятся разбойниками. Да слава о них гремит, но эта слава бешеной собаки. А другие совершают добрые поступки и к ним выстраивается очередь за советом и решениями. Вопрос только в том, что считать хорошим, а что плохим — ведь у каждого поступка две стороны.

— Понял, что все запутано. И все-таки если у меня будет пятьдесят ортугов отвезете меня на Исей?

— Отвезу, но в любом случае не раньше, чем через два месяца.

— Понял, не дурак, был-бы дурак не понял. А кого искать мне через два месяца?

— Люди называют меня Лейф Счастливый сын Эйрика

— А я Андбьёрн сын Ингвара

— Пусть будет удачным твой путь

— И вам глубокой воды и попутного ветра.

Я распрощался с стюриманом корабля и пошел искать постоялый двор Сигмара Везунчика. По дороге остановился у какого-то невысокого забора и полез разбираться с известностью. Получается есть два вида известности. Слава — известность глобальная и отношение, известность локальная — это насколько ты наследил в какой-то местности. Слава у меня была по нулям, как и отношение ко мне жителей Годхавна. Здесь механика была стандартная, чем лучше отношение, тем лучше. А вот со Славой всё было не так однозначно — с одной стороны высокий параметр Славы позволял иметь большую по размеру личную дружину и набирать в поход большее число свободных карлов, с другой стороны большая Слава — это как красная тряпка для быка, для разных искателей проблем на свою пятую точку, которые хотят поднять уже свою Славу за счет тебя.

Но мы же в Мире героев, а герои всегда идут навстречу трудностям и лишениям, на то они и герои. Решил пока не заморачиваться и продолжил поиски постоялого двора. Наверное, с точки зрения Средневековья Годхавн можно считать очень большим городом, по моим прикидкам в нем жило несколько тысяч человек, но с точки зрения человека двадцать первого века это была деревня деревней. Однако не во всех деревнях на просторах нашей необъятной родины дороги между домами были вымощены. В Годхавне часть улиц была вымощена половинками бревен, а центральная площадь даже камнем. На центральной площади находился двор наместника и кирха в честь Асов, а также несколько дворов похоже местной знати. Рыночная площадь была не замощена, но земля была утоптана до каменного состояния и даже сейчас, в явно мерзопакостную погоду, не образовывалась грязь.

Наконец я