— Так тебе сломали нос в драке?

— Да, дважды. Это было очень давно — я уже и не помню боли.

Она погладила его грудь:

— Мне и подумать страшно о том, что тебя били.

— Я крепкий парень, киса.

— А как же твоя семья? Что они думали о твоем увлечении борьбой? Что говорила тебе мама?

— Она умерла, когда мне было девятнадцать. — Сергей говорил спокойно, словно просто констатировал факты. — От передозировки таблеток.

Клементина наморщила лоб.

— Неизвестно, было ли это самоубийством. Возможно. Да не пугайся ты так — с тех пор уже много времени прошло. Кстати, хотел бы сказать тебе кое-что о матерях. Моя вышла замуж очень рано. Мой папа был идеалистом, романтиком — и подозреваю, что у него было биполярное расстройство. — Он искоса взглянул на нее, не в силах поверить, что рассказывает ей об этом. Она перестала гладить его и теперь смотрела ему прямо в глаза. — Мои родители любили друг друга с такой страстью, что прямо-таки задыхались в своих отношениях. Они без конца ссорились и мирились, и наша жизнь превратилась в бесконечную мыльную оперу.

Клементина молчала, пытаясь представить, каково было Сергею с такими родителями.

— Когда мне было десять, отец попал под машину. Мама снова вышла замуж через пару лет. Мы с отчимом совсем не виделись — меня отправили в военное училище. Нет, не жалей меня, киса, — там мне жилось очень хорошо. После этого я редко встречался с сестрой и мамой. Мой отчим разбогател после развала Советского Союза, но очень быстро потерял все свое состояние и кончил тем, что пустил себе пулю в висок. Мама ненадолго его пережила. Вот такая у меня была жизнь — пьеса в четырех актах.

Немного помолчав, Клементина положила голову Сергею на плечо:

— Да, ты такой…

— Какой — такой? — хрипло спросил он.

— Крепкий парень.

Они долго молчали.

— Не хочу возвращаться в город, — наконец призналась Клементина.

Это было самое большее, что она могла сказать, чтобы намекнуть, как неудобно ей было жить с ним в отеле.

— Как вижу, отель тебе слегка поднадоел?

— Там все какое-то… безликое. Я поняла это, когда мы приехали сюда — тут все-таки настоящий дом и настоящая жизнь.

Сергей занервничал, что было для него нехарактерно. Он привез Клементину сюда, чтобы обсудить условия их будущих отношений, но девушка, лежавшая в его объятиях, в эти условия не вписывалась. Он пережил с ней гораздо больше, чем со всеми своими бывшими подружками, вместе взятыми.

— Так давай же подольше поживем настоящей жизнью.

Она взглянула на него. Ее глаза лучились.

— Я отвезу тебя в мой дом в городе. А то в отеле уже неинтересно, правда?

У него был дом в Нью-Йорке — а они целую неделю провели в отеле! На мгновение весь мир померк перед глазами Клементины, и произошедшее предстало перед ней в новом, более беспощадном свете.

— Понятно, — тихо ответила она.

Она быстро встала с кровати и, извинившись, ушла в ванную. Запершись там, Клементина включила воду на полную мощность, чтобы Сергей не услышал, как она плачет.

Когда они возвращались в Нью-Йорк, Клементина обдумывала ситуацию, глядя на пролетавший мимо пейзаж и тайком посматривая на Сергея, который почти все время молчал. Ему нравилось водить машину — она заметила это еще в Петербурге. Места для их багажа в машине конечно же не было — его отправили отдельно, и у Клементины с собой была только сумочка. Она начала рыться в ней в поисках ячменного сахара, который она всегда носила с собой.

Сергей наблюдал за ее действиями.

— Что у тебя там? Сокровища?

— Очень смешно. — Она вытряхнула все содержимое сумочки себе на колени и наконец нашла ячменный сахар, а также два презерватива, которые дал ей Люк.

— Я вижу, ты хорошо подготовлена.

Покраснев, она начала заталкивать вещи обратно, а потом разозлилась на себя за свое смущение.

— Если хочешь знать, Люк дал мне их еще в Петербурге перед свиданием с тобой. Как будто бы я собиралась осчастливить тебя на первом же свидании. — Не удержавшись, Клементина добавила: — Для этого тебе пришлось отвезти меня в роскошный отель на другом конце света.

— Засунь руку мне в карман, — попросил Сергей.

— Сергей!

— Смелее, я не кусаюсь.

Она запустила руку в карман его пиджака и извлекла оттуда маленькую коробочку:

— Мой медальон!

— Его починили.

Она даже не смотрела на медальон с тех пор, как убрала его в ящик прикроватного столика. Сергей же помнил о нем. Застегивая его на шее, Клементина почувствовала нежность к Сергею — и все же будущее их отношений оставалось туманным.

— Только не говори, что это память о бывшем бойфренде.

— Я купила его себе, когда мне исполнилось восемнадцать. — Она подняла руку. — А вот эти часы я себе подарила, когда устроилась на работу в «Верадо».

Сергей нахмурился:

— Так ты их сама себе купила?

— А что в этом такого? Как-то раз мне сказали, что, если тебе не с кем отпраздновать важные события своей жизни, ты должен сделать это сам. — Она изобразила гримасу. — Так что для меня это очередной повод походить по магазинам.

Ей не с кем праздновать. Это не должно было волновать его, и все же он был обеспокоен.

— Клементина, красивая женщина не должна покупать себе украшения.

Она высокомерно улыбнулась ему:

— Мужчины всегда дарят мне подарки, только я их не принимаю.

Сергей крепче сжал руль. Ему не хотелось ничего слышать о других мужчинах, но он понял ее намек. Она имела в виду бриллиантовое колье. И почему только он подарил его ей? Да что там подарил — просто оставил на кровати с запиской. «Благодарю за услуги». Он не любил жалеть о прошлом, но в этом своем поступке он раскаивался по-настоящему. Хотя она особо и не упрекала его, он точно знал, где лежит колье — в ящике прикроватного столика с его стороны кровати, нетронутое. Сам этот факт уже был громким заявлением.

— Мы еще не говорили о твоей семье, — сказал он, прочистив горло. — Я полагаю, у тебя есть родители?

Клементина с опаской посмотрела на него, но он ободряюще улыбнулся, и она кивнула.

— Счастливое детство? — настаивал Сергей. Он не был уверен, что поступает правильно, но чувствовал себя как утопающий, хватающийся за соломинку.

— Я бы так не сказала, — ответила Клементина, разглядывая свои ногти. — Родители развелись, когда я была маленькой.

— Тебя мама воспитывала?

— Я жила то у мамы в Мельбурне, то у папы в Женеве. Папа — военный корреспондент и вечно за чем-то гоняется — за историями, за скандалами, за женщинами… А мама вышла замуж во второй раз. У меня три сводных сестры, которых я почти не знаю. В семнадцать лет я ушла из дома и так и не вернулась.