— Не лгу!

От фальши в собственном голосе продрал озноб. Прищурив потемневшие глаза, мужчина шумно потянул носом, а потом одним рывком опрокинул ее на кровать!

— А-а-а! — заверещал Айла.

Придавленная крепкой рукой, она барахталась на животе, пока варвар задирал ей рубашку!

— Мелкие демонята, — сквозь зубы выдохнул Кайрон. Айла затихла, настороженно прислушиваясь к невесомым прикосновениям. Он трогал ее спину, словно касался открытых ран, а не синяков. Едва заметно. Осторожно. — Получат ровно столько же.

— Нет! Не надо! — она опять заерзала, но широкая ладонь прочно лежала на шее.

— Их поведение недопустимо!

— Они дети! А я… — Айла осеклась. А она — человек. И если взрослый может сдержать неприязнь, то ребенок искренен в своей нелюбви. — Не трогай их. Пожалуйста…

Он молчал долго. Крупные пальцы ощупывали ее спину, а ладонь с шеи пропала, давая свободу. Но Айла не шевелилась. Она, правда, не считала малышей виноватыми. Если бы люди среди оборотней были делом обычным, то да, первая же и поймала бы маленьких задир и отвела на воспитание к родителям, без стеснения жалуясь и требуя справедливости. А так…

— Услуга за услугу, — неожиданно произнес оборотень. Айла неопределенно замычала. Где-то тут скрывался подвох, — или щенки будут наказаны.

— Я согласна!

— Хорошо…

И опять тишина. Что все?! Больше никаких условий? Но оборотень решил приберечь свое желание до лучших времён. В сердце запоздало всколыхнулась былая паника — он может потребовать лечь под него, но на этот раз множество сомнений смыли зачатки пугающих мыслей. За все эти дни мужчина не тронул ее.

— … А пока нужно тебя полечить.

Голос оборотня просел, обретая хриплость и тягучесть. Айла не успела охнуть, а по ее спине уже скользил широкий, сильный язык.

— … Он, э-э-э, поднял меч… то есть нож… И как закричит «Сразись со мной, чудище лес… в смысле — страшный, ужасный дракон!»

Около плеча пролетела шишка. Айла бросила кукол на землю и со стоном уткнулась в ладони. Выступай она в таверне, сейчас в нее бы летели не парочка сосновых шишек, а несколько дюжин помидоров и тухлых яиц.

Зарывшись пальцами в короткие пряди, она бездумно рассматривала траву под ногами. А все из-за вчерашнего… лечения! Варвар просто ее облизал! Всю от поясницы до плеч а она и пикнуть не посмела! Лежала, как тряпка, кусая губы и старательно избегая ощущения, что дикие повадки оборотня кажутся не такими уж дикими. И это глубокое ворчание, дрожью отдающее в груди…

Он по-прежнему пугал ее. Своим ростом, мощью, громким голосом, порывистыми движениями и грубыми манерами. Но этот испуг стал каким-то… странным. И как будто не совсем испугом. Смятением? Пожалуй, так. А тело так и покалывало от неправильного, настырного желания вновь поднырнуть под его руку. Прижаться к широкой груди и снова окунуться в ощущение полной защиты…

Злясь на собственные извращённые мысли, она, тем не менее, ничего не могла с ними поделать! И спина больше не болела. Он в прямом смысле зализал все ее синяки! Видите ли у оборотней целебная слюна! Ох, с ножом ей стоит быть как можно аккуратней. А то опять «лечить» вздумает…

— Тар убил дракона?

Айла покачнулась на пеньке. Стараясь не спугнуть, медленно повернулась и встретилась взглядом с двумя парами больших, серо-голубых глаз.

Оба волчонка, не старше трех-пяти лет, стояли довольно далеко и готовы были броситься наутек. Но любопытство — слишком коварное чувство.

— Не простой это был дракон. Сильный и свирепый, — девушка осторожно нащупала куколок, внимательно отслеживая малейшее движение детей, — он пугал своим видом даже бездушные камни. Своим рыком соперничал с грохотом шторма и горных лавин. Огнем мог уничтожить самое глубокое озеро! А еще… умел говорить.

Маленькие ротики приоткрылись. Волчата качнулись вперёд, зачарованно разглядывая кукол в ее руках.

— Говорить?! — выдохнул оба.

— Да, — серьезно подтвердила Айла, — но из-за того, что был он такой страшный и опасный, никто не желал его слушать. И все сразу хотели обидеть, кидаясь на него то с ножом, то с копьями…

— Он украл самку!

— Поделом ему!

Видеть, как волчата дружно сжимают кулачки, было смешно. Но Айла сделала печальное лицо.

— Украл. А все потому, что однажды старая шаманка сказала ему такие слова: «Только самый бесстрашный воин сумеет разбить твое проклятье, которое не даёт тебе снова стать че… мужчиной». Вот дракон и воровал прекрасных… м-м-м… самок, чтобы узнать — у кого же хватит смелости вступить с ним в бой и не убежать?

— О-о-о, — хором ответили дети. — Дальше!

***

Нежный и ласковый, будто свет луны, ее голос звучал то перекатами прозрачных ручьев, то тревожной песнью испуганных птиц. Очаровывал и плел в воздухе невидимые, но все равно яркие картины. Щенки слушали ее, как зачарованные, и он сам смирно лежал под поваленным деревом, жадно ловя каждое слово немудренной сказки.

Волк осторожно приподнял морду, вдыхая сладкий аромат пары. С каждым днем он сводил с ума все сильнее. Обретал власть над зверем, дурманил разум, не оставляя ничего, кроме бьющихся в агонии инстинктов. Желания, выжигающего в крови одно лишь животное «Хочу»

Щенки засмеялись, а зверь беззвучно заскулил, дергаясь вперед. С ними она ласкова! Протягивает руки, очаровывая нежной песней сладкоголосой иволги. Манит к себе, желая сблизиться и найти в них опору. А на него не смотрит! Каждый раз отходит в сторону и отворачивается, не желая принимать их парность. Вся замирает, стоит просто пройтись ближе, и вечером засыпает на самом краешке постели, рискуя упасть во сне. И вся дичь, что он так упорно выслеживает, остаётся без внимания. Ее не заинтересовал ширшол! А ведь люди так падки на мягкий серый мех…

Сказка закончилась, и мир снова наполнился шумом ветра и скрипом могучих деревьев. Щенки убежали, оставляя самочку в одиночестве. Волк не стал их догонять, хотя клыки чесались схватить мелочь за шкирку и несколько раз хорошенько встряхнуть, а потом вызвать на дуэль их отцов. Спина его пары выглядела ужасно! Нежная кожа вся в темных пятнах синяков. Он заметил, как самочка морщит свой носик всякий раз, стоит ей прислонится к чему-нибудь. А уж когда увидел причину…

Волк зарычал и выбрался из своего укрытия. Айла задумчиво смотрела в сторону, где скрылись щенки, и не заметила его приближения. На полных губах играла слабая улыбка. А ведь ей нравятся дети… По шкуре пробежалась теплая волна, взъерошив шерсть и делая его похожим на меховой шар. Это было неожиданно! Самка тяготела к молодняку, что не могло оставлять зверя и мужчину равнодушными. Нежно ворковала свои сказки и так горячо просила не трогать щенков. И в темных глазах он не видел и капли обиды на некрасивое поведение детенышей!