Моей руки коснулась лёгкая щекотка, и, опустив голову, я заметила на коже быстрый росчерк тёмной молнии – и крыльев. А проклятая осторожно встала, держась за подлокотник, посмотрела на меня и велела:

– Просыпайся.

И я проснулась. Выключила голосящий будильник, потёрла саднящую кожу на внутренней стороне левого запястья и обнаружила там… компас. Или циферблат. В общем, стрелки и странные буквы незнакомого алфавита, чёрной татуировкой въевшиеся в покрасневшую кожу. Вот те и «бабочки»…

Потянувшись, я села и заметила на диване новый блокнот – тот самый, из сна, с конспектами. И это вместе с подмогой-«компасом» ударило по моим малоподготовленным мозгам похлеще недавнего разговора с нечистью. Почему-то. «Нетопыря» легко представить человеком, а это… волшебство. Удивительное, невообразимое, непостижимое… реальное до одури.

Я хрипло поздоровалась с Ягой и подошла к окну. На улице разгорался рассвет, а перед моими глазами стоял закатный парк – и ведьма в кресле, будто персонаж из старого романа и иного времени. А рядом…

Интересно, мне показалось, или рядом с ней мельтешила мрачная крылатая тень?..

Магия есть обращение необходимой энергии

на достижение естественных сдвигов.

Чак Паланик «Колыбельная»

Знакомая, привычная до тошноты работа – единственный якорь, способный крепко удерживать человека в его реальности.

Этот нехитрый постулат я вывела давным-давно и сегодня опять убедилась в его чудодейственности. Час напряженного сопения над очередным рекламным «шедевром», завтрак, короткая «отписка» в ватсапе от мамы («Да, всё в порядке, всех целую»), вычитка вчерашних статей за кофе – и мозги встали на место, и утренние сюрпризы показались… да, нормой. Одно странное событие, встроившись в ряд бытовых дел, успешно под них мимикрировало, растеряв прежние признаки волшебства. И мне с одной стороны полегчало, а с другой стало обидно. Вот так люди и теряют веру в сказки…

Встав по будильнику в полвосьмого утра, я проветрила хату, и, пользуясь утренней свежестью, села дописывать статьи. И не люблю, когда висит «хвост» из несделанного, и не хочу, чтобы шефа отвлекала потом от основной проблемы. Рекламу ж ещё утверждать с заказчиком, и, дай бог, председатель не будет цепляться к тексту и просить переписывать.

К двум часам дня я закончила работу. Пообедала пельменями, вышла с чашкой кофе на балкон, полюбовалась на вечно бегущий, суетливый город и решила немного подремать. Никуда по такому пеклу не пойду – ни ведьму добывать по плану «нетопыря», ни в парк. А вот вечером, после шести-семи, когда жара спадёт… Наверно, в парк. А к ведьме – как только, так сразу.

Шефа не беспокоила, и я беспрепятственно проспала до пяти вечера, переждав жару в самом лучшем из миров. И, что удивительно, мне ничего не снилось. В голове каша, в жизни – бардак, грозящий перерасти в катастрофу, но спала я глубоко, крепко и без тревожных сновидений. Может, и здесь не обошлось без ведьмы.

Время парка, впрочем, пришло нескоро. Поглазев в окно и рассудив, что после работы на прогулку выбежит тьма народу, плюс соберутся мамаши с детьми да бабушки, я решила отправиться на разведку часов в девять-десять. И в ожидании позднего вечера сделала одно за другим два важных дела. Во-первых, вычитала и подправила все статьи, выслав их шефе и перекрестившись. А во-вторых, залезла в старые конспекты. В мыслях занозой сидели слова Гульнары из первого разговора – о том, что пара истинных ведьм мне попадалась. И я даже предположила, кто именно. И хотела проверить. Если не получится найти «нетопыриную» ведьму, то…

Облом после тщательных разборов записей был ожидаемым. Тех двоих, кто не рвался на интервью и не звенел на оном килограммами амулетов, между делом находя на мне тысячу сглазов и один венец безбрачия, я вспомнила хорошо, но помочь они ничем не могли. Ни одна.

Первая ведьма звалась Ланой, и с ней я встретилась в последний год практики. Шефа окучивала её давно, но ведьма упрямо отказывалась от любого сотрудничества. А потом вдруг позвонила – мне, напрямую. Спросила, дома ли я и может ли она подъехать. Я растерялась и брякнула: мол, конечно. А сама сорвалась не то с лекции, не то с консультации, и рванула домой. Мы встретились у подъезда, сели на лавочку, и минут пятнадцать она вещала. Я не успела задать ни одного вопроса, только слушала да записывала – в блокнот и на диктофон.

Договорив, Лана встала и ушла не прощаясь. А я, очнувшись, обнаружила три крайне неприятные вещи. Во-первых, я не помнила ни лица ведьмы, ни слова из её речи. Да-да, ни одного, хотя на память не жалуюсь. Теперь, после объяснений «нетопыря», понятно, что это отвод глаз, но тогда… Во-вторых, в блокноте записей не было – ни строчки. А на диктофоне обнаружилась невразумительная муть – очень тихий и бессвязный набор звуков.

Виталина Марковна, прослушав запись и мой заикающийся отчёт, велела забить и забыть. Ведьмы, мол, на то и ведьмы, чтобы гадости делать. И я действительно забыла – случай мигом выветрился из памяти, пока не понадобился. А Лана, как позже выяснилось, умерла – на следующей день после «интервью». Шефа, записи, конечно, сохранила – она каждую строчку цифрует и сканирует… Наведаться в редакционную библиотеку и найти диктофонную запись?.. По теории «нетопыря» наша встреча могла быть предопределена.

Вторую ведьму величали Вестой, и ей прочили лавры Ванги – всё та же слепая девочка-провидица. На момент нашей встречи ей было лет двенадцать-тринадцать. Она рисовала и тем самым предсказывала будущее. Мы к ней приехали вместе с шефой: мать Весты очень хотела поведать миру о даре ребёнка. Но вместо предсказаний мы получили полнейший игнор и несколько изрисованных ромбами, кругами и прочими треугольниками альбомных листов. Само собой, Виталина Марковна «предсказания» припрятала: дескать, вырастет малая да как прогремит на весь мир, а у нас – её первые работы. Эксклюзив.

Но Веста так и не прогремела. Пока. Спустя год или два мать по советам врачей увезла дочку на юг, в более мягкий климат. Шефа следила за судьбой маленькой прорицательницы, но явно не получала никаких интересных сведений. Последние года три, перебирая на планёрках всех «неохваченных», мы о ней даже не вспоминали. И шиш я её найду.

Перебрав залежи записей и по каждому конспекту вспомнив конкретный случай (и их немного оказалось, да: Виталина Марковна мне интересных людей года три как доверила, а прежде я сочиняла бред про «превращенцев» и иже с ними), я не нашла других закрытых людей и странных случаев. Только отец Вальпургий подпадает под теорию вероятных истинных магов. Пиарится мало, бежит от прессы как чёрт от ладана… Надо брать. Кто знает…

За поисками время пролетело незаметно, и, когда я убирала блокноты в ящик комода, по стенам уже расползлись вечерние тени. Наспех поужинав и переодевшись в майку и бриджи, я отметила время – полдевятого, прихватила сумку, попрощалась с Ягой и отправилась в парк. Зря, скорее всего, Гульнара же говорила, что у меня зрение для поисков не магическое, но… Это лучше, чем сидеть дома в ожидании не то следующего письма, не то таинственного брата ведьмы.