— Позволь мне объяснить… — сказала Мадлен, понимая, что расспросов все равно не избежать.

Эмили устроилась на диване рядом с Пруденс. Обе не сводили с Мадлен глаз. Эмили сердилась, а Пруденс с трудом сдерживала улыбку.

Рассказывать подробности было стыдно, но раз начала, следовало закончить. И Мадлен рассказала о предложении графа Вестбрука, о мужчинах, поджидавших ее возле выхода из театра, о знакомстве с маркизой Фолкстон и о том, как Элли одолжила ей платье. Но о плане Фергюсона не сказала ни слова.

Однако Эмили не так-то просто было провести:

— Ты что-то недоговариваешь!

Мадлен никогда не умела приукрашивать плохие новости, поэтому она просто сказала:

— Фергюсон сделал меня своей любовницей.

Пруденс завизжала и, пролив чай, вскочила с дивана.

— Как это было? Похоже на те картинки? — спросила она.

Мадлен улыбнулась:

— Нет, мы ничего такого не делали. Мы просто пустили слух, что Ротвел — любовник мадам Гарье. Пока у меня будет защитник, мужчины вроде лорда Вестбрука не будут беспокоить меня, делая непристойные предложения.

Эмили не нашла в этой ситуации ничего забавного:

— Мадлен, ты не можешь продолжать это безумие! Тебе простят увлечение театром, но если узнают, что Ротвел — твой любовник, твоя репутация будет уничтожена.

— Ты же всегда хотела жить в загородном домике! Разве это не чудесный повод? Если об этом узнают, тетя Августа обязательно отправит меня куда-нибудь подальше от Лондона, — сказала Мадлен.

Слабое утешение, но все же… Реакция кузины удивила ее.

— Я никогда не хотела, чтобы меня выгнали из города, — заявила Эмили. — Если тебя отправят в деревню, мама не позволит мне поехать с тобой. Скорее всего, она выдаст меня замуж, если, конечно, кто-то согласится взять меня в жены, учитывая, что я столько времени провела с тобой.

Пруденс побледнела. Наверное, она тоже подумала о своей матери, властной леди Харкасл.

— А что будет со мной — я и представить боюсь, — сказала она. — Моя мать не такая добрая, как тетушка Августа.

— Верно! А что будет с нашим клубом? Об этом ты подумала? — резко спросила Эмили.

Мадлен опустила глаза. Остывал нетронутый чай. Эмили права. Если узнают о Фергюсоне, больше никто не захочет иметь с ней ничего общего, никто не поверит, что она невинна. Такие мужчины никогда не связываются с невинными девушками.

Но ее мучил и другой вопрос: почему Фергюсон вообще вмешался? Может, только потому, что она согласилась помочь его сестрам? Но если причина лишь в этом, откуда взялась эта страсть, эта нежность, с какими он обнимал ее на лестнице? И почему он вел себя так, словно сам хотел сделать с ней все то, от чего пытался уберечь?

Мадлен наконец глотнула чаю. Нужно выбросить все это из головы. Эмили и так расстроена, а ведь она и не догадывается, что опасность, исходящая от Фергюсона, грозит не только репутации, но и сердцу Мадлен.

— Думаю, риск минимальный, — сказала она. — Фергюсон просто проследил за моим экипажем, а не узнал меня на сцене. И помог организовать безопасное укрытие.

— Ты должна все рассказать Алексу, — требовательно произнесла Эмили. — Он обязательно поможет тебе. По крайней мере, избавит от опеки Ротвела.

Мадлен ничего на это не сказала.

— Как интересно, кажется, кто-то совсем не против опеки Фергюсона, — хихикнула Пруденс.

Она никогда не упускала случая пошутить над подругами, иногда не совсем по-доброму. Удивительно, как человек с таким характером может заниматься скучными историческими исследованиями? Но сейчас Мадлен было не до шуток.

— Фергюсон мне абсолютно безразличен, — соврала она. — Но Алекс запретит мне играть в театре. А ведь осталось меньше месяца, я не хочу подвести мадам Легран.

Эмили была в ужасе:

— Ты рискнешь всем ради театра мадам Легран? Она шантажирует тебя и обманом заставляет работать на нее. Неужели сцена настолько важна для тебя?

— Ты сама знаешь, — отрезала Мадлен. — Вы с Пруденс спрятались за мужскими именами и делаете, что хотите. Пишите романы, переписываетесь с почитателями, а что прикажете делать мне? Я не могу играть, не выходя из дома и не подвергая себя опасности. Это несправедливо! Вы запрещаете мне делать то, что доставляет мне удовольствие.

Выпалив все это на одном дыхании, она выскочила из-за стола. Чашки жалобно звякнули.

— Прошу прощения. Думаю, мне стоит немного отдохнуть перед визитом в Линхам. Можете не беспокоиться, до вечера я не устрою скандала.

Эмили попыталась остановить ее, но Мадлен ничего не хотела слышать. Она убежала в свою комнату и быстро заперла за собой дверь. И только после этого позволила себе проявить слабость: рухнула на кровать и уткнулась лицом в подушку. Она не сказала правду Эмили и Пруденс — а теперь, увидев реакцию Эмили, она ни за что не поделится с ними опасной тайной. Нет, она не бросит театр, но отныне будет притворяться, что Фергюсон ей совершенно безразличен.

Она и сама прекрасно понимала, что и ее репутация, и ее сердце находятся в страшной опасности, но, несмотря на это, ее неотвратимо влекло к Фергюсону. Какой горькой была мысль о скором финале их маленького спектакля! Зачем ему сирота с колючим взглядом? Зачем ему приданое? Ничто не заставит герцога полюбить ее по-настоящему. У него есть все: деньги, титул, положение в обществе. В итоге он будет защищать интересы семьи и пожертвует своими чувствами. Выберет подходящую даму из самых высших кругов и женится на ней.

Но пусть еще несколько недель продлится это сладостное безумие, пусть ненадолго она станет самой желанной и любимой! Ее будет обожать свет, театральная публика и прекрасный герцог, который обещал спасти ее. Этой короткой любви ей хватит на всю оставшуюся жизнь.

Той ночью Мадлен предпочла бы оказаться где угодно, только не на балу у леди Линхам. Эта дама была той еще скрягой: напитки были ужасными, ветчина — хуже, чем в Воксхолл-Гарденз[14], а лимонад был похож на воду, в которой несколько минут вымачивали кожуру цитрусовых. Мадлен была голодна и с тоской смотрела на опустевший буфет, а официантов, судя по всему, специально обучали обходить стороной людей, у которых бурчит в животе от голода. Она уже съела четыре сандвича, так что теперь можно было и не надеяться на добавку. Может, история с театром и закончится благополучно, но она точно умрет из-за диеты, придуманной Эмили.

Мадлен уныло смотрела на танцующих гостей. Внезапно она поняла, что выискивает в толпе медные волосы. Но Фергюсон никогда бы не появился на подобном балу, а если бы и пришел, то не удостоил бы ее и кивком, ведь здесь она — самая обычная старая дева. Поэтому она переборола острое и неразумное желание пуститься на поиски Фергюсона и вместо этого решила раздобыть еду. Когда она выследила очередного официанта с подносом и готова была насладиться триумфом, к ней подошел Алекс.