Не поймав себя, агрессивно делаю шаг к ним и…

И что — Яшин?! Что дальше-то??

Но Яся, выкрутившись, растеряно забегает за мою спину, утыкаясь носом мне в плечо. Наши кисти рефлекторно отыскивают друг друга, пальцы сплетаются.

Моя… Моя!!

Ромкин взгляд сползает ниже пояса, ловя её голые бёдра.

— Взгляд поднял, — негромко бросаю я.

Встряхнувшись, рывком отворачивается.

— Штаны надень, — рычу на эту козу.

Смывается обратно в дом. Ромка медленно разворачивается.

— Идиот ты, — закатывает глаза. — Я уж думал морду бить кинешься.

— Знаю… — покаянно закрываю глаза. — Но вот так.

— Нихуëво вы за ручки держитесь.

— Ну членом-то не тыкаю!

— Но ревнуешь…

— Адски, — признаюсь я.

— А как же, тогда, Эдик?

— Да какой, блять, Эдик?! — закатываю глаза. — Это ж принцесса нежнее Царевны!

Одевшись, Яся снова выходит к нам. Здоровается с парнями.

Мы делаем настил из еловых лап, она с любопытством крутится рядом.

— А аристократ-то наш где? — бросаю взгляд на окна. — Вышел бы, помог.

— Ему плохо, у него температура и горло, — пожимает плечами Яся.

Марат достаёт пару бутылок спортивного изотоника.

— Пусть выпьет, полегчает. Там витамин С и много полезного.

Вторую мы пьем на двоих с Ясей. Я касаюсь губами горлышка следом за ней, вспоминая наш горячий отрыв дома.

Так…

Зажмуриваюсь, пытаясь отключиться от этого. Я должен не хотеть её, а просто заботиться, верно?

— Ты как? — касаюсь ладонью её лба.

— Нормально…

Жара нет.

Она смотрит мне в глаза прямо, не моргая. С ожиданием. А я свой взгляд прячу… Не могу ответить ей ничем внятным.

Начинаю терять ориентиры — кто из нас прав. Это я трус, что не иду в эту сомнительную историю на поводу у своих чувств? Или она извращенка? Но я-то извращенец не меньше, если чувствую это всë, просто ей хватает придури это принять, а мне — нет?

— Яш?…

— А, да… — перехватываю крюк, цепляю его за фаркоп.

Марат садится за руль Ясиной, Ромка в свою.

— Толкать?

— Не, так вытащим. Мы ж на танке!

Шмель врубает на всю катушку басы, распугивая птиц. Машина медленно, но верно ползёт вперёд.

Яся улыбается. Я глотаю очередной ком в горле. Потому что хочется обнимать, целовать, тискать еë…

— Иди, болезное золотко поднимай, — вместо этого распоряжаюсь я. — Едем домой.

— Почему ты на меня злой?

— Не злой я… — отворачиваюсь.

Вернее, не на тебя. А на этот чертов мир!

До трассы ведёт машину Марат. Я сижу рядом с ним на переднем.

Яся с Эдиком — на заднем.

— Можно кондиционер выключить? — раздраженно гнусавит Эдик.

Мар молча выключает, я открываю окно. Что-то там бурчит сзади. Не помрет, блять… Бесит меня.

На трассе пересаживаемся. Стоим втроём, жму друзьям руки.

— Спасибо!! — высовывается Яся из окошка.

Сдержанно улыбаясь, парни кивают ей, но поглядывают на нее как на гранату без чеки. Как только она закрывает окно:

— Яшин, давай в нашу тачку. Пусть едут.

— Не могу… Еë дома сожрут. Пусть лучше нас двоих.

— Яша!!

— Да не тыкаю я в неё ничем, ну!

— И «за ручку» больше не трогай. Между вами напряжение двести вольт, страшно вставать — пробивает! — многозначительно играет бровями Ромка.

— Не буду, — обещаю я.

Вру…

Охрана семьи Эдика у нас…

А ещё отцовская машина охраны…

Машина ментов…

Мне хочется от паники перед разборками втянуть голову в плечи. Сейчас будет Армагеддон. Вернее, он был, наверное, ночью. А сейчас нас накроет цунами от него.

И волна сбивает с ног, да.

Отец очень редко орёт. Рявкнуть может, но не больше. А сейчас орёт, не слушая мой слабый писк с попытками оправдаться, теряя лицо при Борисе и остальных.

Вообще не слышит никого!

Эдик, отодвигает от стола стул, устало падает на него.

И только Иван как монолит. Молча стоит. Об него как об скалу разбивается вся ярость отца. Иван делает шаг вперёд, оставляя меня чуть позади. Мне хочется спрятаться за его плечом. Я невольно делаю это.

Мы выслушиваем тирады про морги, больницы, похищения…

— Какого хера ты её туда потащил?! — вызверяется отец на Ивана.

— Так вышло.

— Я не выдавал тебе таких полномочий!

Погодите…

— Это не он пап… — шепчу, высовываясь из-за его плеча. — Я. Я их туда…

Но Иван переступает на другую ногу, опять пряча меня за спину.

— А ты куда смотрел?? — рявкает на Эдика.

— Извините, Алексей Михайлович, — с трудом хрипит он. — Но я всего лишь сопровождал Ярославну. Я счёл, что лучше поехать с ней. Вы же знаете, что если ей что-то взбредёт в голову, то остановить невозможно. Моя вина есть. Но только в том, что я не сообщил вовремя Борису…

Втыкаюсь лбом между лопаток Ивану. Теперь меня из дому не выпустят за этот косяк.

— Чмошник, — негромко бросает Иван.

Эдик спотыкается на полуслове, с недоумением зависая.

— Ярославна! — цедит отец. — Чего ты там прячешься? Посмотри-ка мне в глаза.

Не-е-ет…

— Да в чем трагедия? — спасает меня опять Иван. — Все живы, все в порядке. С любым могло случиться. Мы не знали, что там база глушит сигнал. Теперь будем знать.

— Да я поседел за эту ночь! — в сердцах бросает отец. — Что мой ребёнок где-то там без меня, без охраны!

— Ну, Яся со мной была же. Вы это знали. Не стоило так волноваться. Я — тоже охрана.

— «Дети»… — высовываюсь я, обижаясь на отца за Ивана.

Рассерженно складываю руки на груди.

— Не твой ребёнок, а твои дети!

Отец осекается. Расстроенно взмахивает руками. Закрывает ладонью глаза.

— Да. Конечно. Дети. Извини, Иван.

— Да, ладно… — чуть пренебрежительно.

У меня всë обваривается кипятком внутри, от того, что он ничей. И что папа сейчас это так некрасиво продемонстрировал.