И Изабелла еще не закончила.

– После роскошной свадьбы я играла роль любящей жены, в своих целях используя его ненормальное влечение ко мне. К счастью, мне не приходилось терпеть многочисленные сексуальные контакты, поскольку он редко желал близости. Хотя мне даже удалось превратить его лапание в подобие «акта любви».

Взорвавшийся внутри гнев угрожал расколоть голову при мысли о том, как она уступала ласкам Бертона, тогда как каждую ее клеточку выворачивало наружу от отвращения…

Ричард швырнул наполовину пустую бутылку через бассейн, так далеко, что та угодила в окно. Оно разбилось, и осколки посыпались наружу. Если бы не терраса, стекло усыпало бы растянувшуюся внизу улицу.

В ответ на его вспышку ярости небесно-голубые глаза Изабеллы потемнели. Ричард жестом дал понять, что выплеснул гнев и отныне будет сдерживаться, тогда Изабелла продолжила:

– Мне повезло и в том, что в начале своего четвертого десятка он сделал вазэктомию. Когда он сказал, что мы все-таки можем иметь ребенка, если я пожелаю, я заверила его, что всегда относилась к своим младшим сестрам и брату как к собственным детям и хочу сосредоточиться на обучении, гуманитарной работе и, главным образом, на нем самом. Он был в восторге, а я продолжала играть роль идеальной жены влиятельного человека, которая с шиком пользовалась его богатством и даже умудрялась копить миллионы. Я хотела сама заручиться достаточной властью, которую давали образование, деньги и знания, чтобы спасти свою семью из этого кошмара. И тут в моей жизни появился ты.

Не успел Ричард выразить захлестнувшее его чувство вины, как Изабелла отвела взгляд. Ее глаза заблестели.

– Когда ты просил меня остаться с тобой, обещая защитить, я думала, что ты и понятия не имеешь, во что втягиваешься, не осознавая ни степень моей уязвимости, ни власти Бертона и его одержимости мной. Мне казалось, даже если тебе и удастся тайно вывезти мою семью, он обязательно найдет нас, и ты не сможешь защититься от его мести. Не отдавая себе отчета в твоей реальной силе, я считала, что ты не сможешь тягаться с ним, и не сомневалась, что погублю всех нас, если уеду с тобой. А потом ты исчез, и я познала вкус истинного страдания. Узнав, что такое страсть, я потеряла ее и вернулась в свою клетку, обреченная вечно тосковать по тебе.

– Изабелла…

Она вскинула руку, прерывая его полный муки стон и желая выложить все начистоту.

– Когда ты стал претворять в жизнь свой план, я поняла: как только Бертон убедится, что я предала его, он придет в бешенство – такое же безумное, как его прошлая уступчивость. Оставалось только взять свою семью и бежать. Потом, примерно год спустя, моя «фрейлина», жена его правой руки, сообщила мне, что банковские счета Бертона опустошили неизвестные, и у него больше не осталось средств, чтобы купить себе честное имя или защиту. Бертон исчез, сказала она, и высказала подозрение, что его убили. Не желая рисковать, я вернулась в Колумбию, и тут друзьям срочно понадобилась моя помощь. Я задействовала все тайные средства и использовала деньги, которые взяла у Бертона, чтобы построить приюты и медицинские центры для тех, кому не могла помочь лично. Отсидевшись три года в тиши, я осмелилась поехать в Штаты на конференцию, где и встретила Роуз.

Потом, спустя четыре года, когда она продолжала настаивать на своем предложении, я провела масштабное расследование. Тогда-то я и узнала, что ты бросил Бертона в тюрьму строгого режима для опаснейших международных преступников, и наконец-то настолько почувствовала себя в безопасности, что решила вернуться. А спустя неделю… ты появился снова. И вот мы здесь.

Ричард уставился на Изабеллу, чувствуя, как ее откровения буквально кромсают его изнутри.

Он так долго жил среди коррупции и извращенности, что придумывал только худшее объяснение чьим-либо действиям. Вот и Изабеллу осудил без колебаний. Теперь его впечатляло, чего добилась Изабелла, несмотря на все опасности и потери, как она преодолела все напасти, помогла бесчисленному количеству людей. Все это превращало ее из жертвы в героиню.

А он был злодеем. Даже хуже: именно он доставил ей самые страшные мучения.

– А что насчет Маурисио?

Глаза Изабеллы омрачили ужасные воспоминания, но она не стала ничего скрывать.

– Он – твой сын.

Ричард уже уверился в этом. Но это признание пронзило его сердце стыдом и сожалением.

– Я узнала о своей беременности прямо перед тем, как Бертон стал подозревать, что я могла выболтать его тайны. Мне пришлось бы бежать в любом случае, даже если бы он никогда меня не заподозрил, потому что вскоре выяснилось бы, что я предала его в том, что значило для него гораздо больше. Я родила Маури спустя четыре месяца, почти за три месяца до срока. Несколько недель провела в страхе, что потеряю его или у него возникнут серьезные патологии. Прошла добрая часть года, прежде чем я наконец-то убедилась, что рождение недоношенным не повлекло последствий для его здоровья.

В их слившихся взглядах читалось осознание еще одного преступления Ричарда. Моральные и физические страдания Изабеллы в момент бегства наверняка стали причиной преждевременных родов. А что она вытерпела во время родов и после… Это было чудовищно.

– Но, как уже сказала, в то время я не соображала, что к чему. Поэтому и назвала его Рикардо, в твою честь.

Сыпавшиеся друг за другом удары уже ввели его в оцепенение. Этот же, новый, нанес самую глубокую рану.

– Узнав, что ты наделал, мне было невыносимо вспоминать о тебе всякий раз, когда окликаю его. В ту пору ему было два. Ему потребовался год, чтобы привыкнуть к своему второму имени, данному в честь моего отца.

Значит, она лелеяла воспоминания о нем, Ричарде, целых два года. А потом узнала, что он использовал ее, и драгоценная память обернулась горечью и предательством.

Ричард опустил глаза, не зная, куда деться от самобичевания.

– Теперь твоя очередь.

Поднимая взгляд на Изабеллу, он решил поведать ей всю, до последней капельки, правду.

То, чего о нем не знал никто.

* * *

Изабелла чувствовала себя так, словно вывернулась наизнанку. Она чуть не лишилась чувств, когда все рассказала Ричарду, но ощущала и… облегчение. Даже больше. Освобождение. Она никогда и ни с кем не делилась этим. Даже с родными, защищая их от бремени жестокой правды. Мать о многом догадывалась, но Изабелла ни за что не сделала бы ей больно.

Теперь только Ричард знал о ней все.

В ответ на ее признания он словно окаменел. И никак не отреагировал на новость о том, что Маури – его сын.

Сейчас лицо Ричарда представляло собой бесстрастную маску. И Изабелла знала, что он сдержит слово, расскажет свою версию правды.

– Мой отец служил в спецназе британской армии, пока его не уволили с военной службы с лишением всех прав и привилегий. Озлобленный и страдающий от финансовых проблем после множества неудачных инвестиций, он стал членом организованной преступной группировки. В то время мне было шесть. Он преподал мне все смертоносные дисциплины, и я был так хорош, что он привлек меня к своей работе. Не то чтобы я осознавал, чем мы занимались… А потом, спустя пять лет, когда Роуз был всего годик, его компаньоны пришли к нам и сказали, что его убили. Вскоре после этого один из его подельников стал захаживать к нам домой. Прошло еще немного времени, и однажды моя мать сказала, что они поженились, и этот мужчина – Бертон – теперь будет жить с нами.