— Обними меня, Мэтью! — прошу, совершенно не думая ни о чем таком. Нам просто предстоит подняться по лестнице, но он это слышит и кривит губы:

— Размечталась. Найди себе кого-нибудь поприличнее… паинька! У-м-м… — глухо стонет, когда я сама беру его руку и кладу себе на плечи. Делаю пару шагов, поддерживая парня за травмированный бок.

Поприличнее? Хм. Ну, не знаю. Одного уже нашла. Рэнтон по всем признакам был вполне положительным, пока ему со мной не стало скучно. Наверное, и Палмеру я кажусь незаметной ботаншей, которой для завершения образа только очков и не хватает.

Но сейчас не время выпускать наружу обиду, тем более, что он ни при чем. Я и без него знаю, что не мечта грез таких парней, как Мэтью. Но в моем ответе все равно слышно, что он меня задел:

— Какая тебе разница, если я прошу именно тебя?

Ему нет никакой разницы, он просто сдается на волю обстоятельствам, и дальше мы поднимаемся уже молча.

Войдя в спальню, я замечаю, что его глаза закрыты, а на лбу выступила испарина, и поскорее опускаю Мэтью на свою кровать. На секунду теряюсь, когда он оказывается передо мной — Мэтью Палмер здесь, в моей комнате. Парень, с которым еще вчера я бы не решилась даже заговорить.

Кажется, я только сейчас осознаю это.

Он валится на бок, затем откидывается на спину, а я остаюсь стоять над ним.

Он выглядит ужасно — на коже проступили кровоподтеки, а на одежде остались следы белого порошка, который я так прицельно распыляла огнетушителем. Но все равно от Палмера трудно отвести взгляд.

— Уилсон… х-хватит пялится! Я же сказал, что не сдохну! Просто скажи…

— Ботинки. Их лучше снять.

Ему требуются силы на то, чтобы мне ответить, какой уж тут «снять».

— Прости. Я не смогу.

Ладно, я смогу. Придется ему помочь, если не хочу, чтобы он валялся в моей постели в обуви.

— И футболку, — прошу, когда справляюсь с заданием.

— Нет.

— Мэтью, в моей ванной комнате есть аптечка. Я просто хочу убедиться, что с тобой все хорошо. У того типа, с туннелями в ушах, был нож, я точно видела! Он мог серьезно тебя поранить!

— Посмотри, кровь где-то хлещет?

Я старательно осматриваю его, не касаясь руками.

— Н-нет, — отвечаю. — Не вижу.

— Значит, я в порядке. Лучше, Уилсон, дай воды, раз уж ты сегодня моя нянька, — горло сухое.

— Сейчас!

Я отхожу к комоду, на котором стоит графин с водой, и наполняю стакан. Вернувшись к парню, протягиваю его Мэтью, но он уже спит. Это не бессознательность, дыхание у парня ровное, это то состояние, когда тело и мозг человека, пережив стресс, отключаются, чтобы аккумулировать силы, и я не решаюсь его окликнуть.

Оставив стакан на прикроватной тумбочке рядом с моими книгами, отступаю, чтобы наконец опустить руки и выдохнуть.

Фух, вот это приключение!

Я стою так какое-то время, продолжая смотреть на Палмера, потому что мне все еще трудно поверить в случившееся. Потом прихожу в себя и накрываю его одеялом. Убедившись, что он спит, решаюсь спуститься вниз за фотокамерой и осмотреть машину.

С фотокамерой все в порядке — это первое, в чем я убеждаюсь, оказавшись в гараже. А вот с отцовским «Шевроле» приходится повозиться. Хорошо, что обивка сидений в машине темная, и мне без труда удается ее оттереть специальными салфетками. Я забираю с собой куртку Палмера и возвращаюсь в спальню. Немногим позже решаюсь спуститься на кухню, чтобы перекусить.

Проходит три часа, но Палмер продолжает спать. Мне все время кажется, что он не дышит, и я подхожу к постели через каждые пятнадцать минут, желая убедиться, что с ним все хорошо.

В одиннадцать вечера возвращаются родители, а еще через час я слышу под окном громкий девичий смех Кейт и голос Шона.

Дочь Патриции намеренно ведет себя внизу так шумно — хлопает дверью машины и просит своего нового парня сказать, кто из девчонок на его вечеринке был лучше всех. В моей комнате на стене горит ночник и, в отличие от Рентона, ей прекрасно известно, как близко от них я сейчас нахожусь.

Плевать! Если она думает, что я буду наблюдать за их идиллией в окно — то она просто дура! Сегодня вечером мне совершенно не до мыслей о них.

Я давно подключила фотокамеру к компьютеру и перенесла на жесткий диск все фотографии. Включила ноутбук и углубилась в процесс обработки изображений из парка. Я настолько погружена в процесс пересмотра и отбора лучших снимков, что даже смех моей сводной сестры не может меня отвлечь от дела.

Я сама не замечаю, как спонтанно завязываю волосы на затылке в узел и сползаю с вращающегося кресла. Отступаю на несколько шагов от стола, чтобы рассмотреть фотографии снятых мной белок издалека. Отхожу в одну сторону, в другую… Возвращаюсь к ноутбуку, чтобы переключить фотографии на новые, и вновь отступаю назад.

Так продолжается какое-то время, я сортирую изображения, пока у меня в итоге не остается четыре снимка, из которых я должна выбрать только один.

Господи, ну и как теперь определиться?

— Третий снимок самый лучший. Он живой, что ли.

— Ты так думаешь? Ой, что?

Я вспоминаю, что не одна, и стремительно оборачиваюсь. Палмер очнулся и внимательно смотрит на меня — в темноте при боковом свете лампы его темные глаза под челкой неестественно блестят.

— Где мы, Уилсон?

— На улице Трех кленов. В моей комнате.

Он с трудом приподнимается на локте и тянется за стаканом с водой. Притянув его к губам, не спеша осушает до дна и валится назад на подушку.

— Я знаю, где живет офицер Уилсон, — глухо возражает, вернув стакан на место. — Это не его дом.

Мы напряженно смотрим друг на друга, он ждет моего ответа, и я признаюсь:

— Уже три месяца, как это и его дом тоже, можешь мне поверить. Просто об этом мало кто знает.

Он верит, я это сразу понимаю. Обводит взглядом комнату, оценивая ее размер и дорогую обстановку.

— Значит, слухи о твоем отце и Железной Пэйт оказались правдой? — догадывается.

— Да.

В это время за окном слышится общий смех Кейт и Шона, и Палмер напрягается. Но даже в таком состоянии он отлично соображает, чтобы продолжать выяснять подробности моей жизни.

А скорее всего, ему просто плевать.

— Скажи об этом Рентону, если хочешь его вернуть. Он ведь не знает? Она не нравится ему по-настоящему.

— Ты ошибаешься. Она ему нравится, Кейт всем нравится, вот только мне до этого больше нет дела. Лучше скажи, как ты себя чувствуешь?

Палмер отбрасывает одеяло и пытается встать, но, охнув, ругается сквозь зубы, вцепившись рукой в простыню.