В мои мысли врывается картинка вышедшего Ника. Пипец. Мачо в боксерах – такое же горячее зрелище, как и в полотенце, и меня обдает жаром. Злясь на себя, я вымещаю недовольство на нем:

– Я просила не ходить… – запинаюсь, ведь слово «голым», которое я только что хотела произнести, опять подвергнется критике, и он возразит, что на нем даже не полосочка ткани, а целая единица одежды.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Однако Никита итак понимает мою недосказанную фразу и, поскольку не в его привычке держать язык за зубами, тут же усмехаясь спрашивает:

– Как же ты будешь смотреть на меня на пляже?!

– Я буду смотреть не на тебя, а на океан, – бормочу я, понимая, что опять веду себя не как адекватная девушка, а как ущемленная феминистка.

Только вот его усмешка не дает мне сбавить обороты, и я, взглянув на уложенные в красивую волну волосы, начинаю подкалывать сама.

– Зачем столько геля, сладенький?

Обезоруживающая улыбка отскакивает от брони злости, в которую я себя поместила.

– Чтобы волосы красиво лежали.

Оттого что я кривлюсь, он продолжает:

– Мне не нравятся ободочки для волос, а так в глаза лезут.

– Подстричься не пробовал?

– Я и так подстрижен, – новая улыбка в сто ватт, но я держу оборону. – У лучшего мастера в Питере.

Я кривлюсь еще больше.

– Черт, любимый всеми девчонками Крид ногти красит, и они пищат от восторга, а ты к гелю прицепилась.

– А я не пищу, и я не поклонница сладких мальчиков.

Он шумно выдыхает, показывая, что моя непробиваемая упертость его утомила.

– Как любительница истории ты должна знать, что раньше вообще мужики носили лосины, каблуки и водружали на голову парики…

– А сейчас так непринято!

Мы меняемся эмоциями, теперь кривится он, и я продолжаю:

– Только не говори мне, что ты за толерантную Европу, где детям предлагают при желании скорректировать свой пол!

–  Нет. Но я за желание человека быть красивым без деления по гендерному признаку!

Понимаю, что баталии с ним конкретно выжимают меня, а впереди еще целый день в его обществе, и я закругляюсь и демонстративно отворачиваюсь. Ник тоже, похоже, больше не желает состязаться в остроумии и, видимо, одевается, так что у нас наметилась временная передышка.

Завтрак «шведский стол», предоставляемый в отеле, просто фантастический, с большим выбором качественной еды. Мясные деликатесы, сыры, рыба, овощи, фрукты, выпечка... Можно перечислять и дальше, но я отмечу только то, что, помимо стандартных чая-кофе-соков, подается также игристое вино. Хотя чему я удивляюсь, в этом отеле все по высшему разряду.

Хочется съязвить в духе сладкого парня, уплетающего за обе щеки свою новую гору из еды, а как же «пансионатная» кухня, но я еще не отошла от наших пикировок в номере и не хочу его провоцировать.

Нахал, поймав мой изучающий взгляд, улыбается как ни в чем не бывало. Похоже, он уже и не помнит наши утренние бурные обсуждения.

– Какие планы на сегодня?

– Шестьсот километров.

– Ночуем во Франции?

Киваю.

– Город Дурдан.

Ухмылка, от которой хмурюсь, но произношу:

–  Этот город – «колыбель французского королевства», возник на месте кельтского поселения в шестом веке и находится в сорока четырех километрах от Парижа. 

– Только не говори, что ты хочешь заехать в Париж!

Вскидываю подбородок и гордо отвечаю:

– Нет. Я была в Париже, и в мои планы не входит заезжать в него в этот раз.

– Отлично!

Кусаю губу, думая, как озвучить свою просьбу, чтобы обошлось без новой стычки. Поднимаю глаза и сталкиваюсь с его изучающим взглядом.

– Выкладывай!

– Что?!

– Что ты задумала!

Чувствую себя пойманным с поличным вором, но все же признаюсь:

– Вместо Парижа я планировала посетить парк «Франция в миниатюре».

– Пфф… – он смотрит на меня с насмешкой. – Что там делать?

– Это самый большой в Европе парк миниатюр. Все экспонаты выполнены в масштабе один к тридцати и расположены с географической точностью оригиналов.

Вижу скептическое выражение лица парня, но не перестаю бомбить фактами.

– Для тех, кто не может объездить всю Францию, – это уникальная возможность увидеть все и сразу.

Молчит, а я упрямо продолжаю:

– Эйфелева башня отличается от настоящей только размером, можно попробовать сделать фото «а-ля Кинг-Конг»‎.

Это его точно не впечатляет. Вальяжно откинувшись на стуле, он произносит со своей типичной как будто приклеившейся ухмылкой:

– Это только макет, и ты же понимаешь, что ничто не сравнится с оригиналом.

Дую губы и обиженно выталкиваю из себя:

– Я знаю, но я все равно хотела там побывать!

Ник пялится в телефон, и нас разделяет гнетущая тишина, за время которой я пытаюсь отыскать в своей голове стоящие аргументы, но, похоже, я уже их все озвучила.

– Ты в курсе: этот парк не по пути?!

Теперь молчу я. Все, что хотела, я ему сказала – больше мне добавить нечего.

Вижу боковым зрением, как он откладывает мобильный, пристально смотрит на меня, изображающую безразличие к происходящему, и милостиво произносит:

– Ладно, если маленькой девочке так приспичило погулять в парке, мы съездим туда, но только сегодня весь день она слушается большого мальчика Никиту и не спорит с ним! Совсем!

Поворачиваюсь, вглядываюсь в лицо парня. «Слушать его весь день» звучит как-то это провокационно, но так хочется в парк.

Снова вонзаю зубы в мякоть губ и думаю. Не предложит же он мне что-то непристойное. Не знаю почему, но я в этом уверенна. Поднимаю глаза.

– Я жду ответ.

Наверно, я настоящий овен, идущий напролом к своей цели, потому что уже в знак согласия киваю головой. Мои желания как обычно перевешивают здравый смысл. Вот такая я беспринципная импульсивная особа.