На вьетнамских снимках буйство красок: густой зеленый лес, ржаво-красная вода на рисовом поле. Но лица под касками – это лица Кифов: худые, костистые, умные.

Вот более современные снимки: Кифы в Саудовской Аравии, в Панаме и наконец в Вест-Пойнте – выпускной день Мичума.

– Знаешь, почему мы живем на Манхэттене? – однажды спросил Конрада отец Мичума. – Чтобы объяснить всем этим пылким либералам, что такое реальный мир… пусть они и не слушают. Когда врага не видишь – это расслабляет.

Воорт садится на диван, на котором они с Мичумом давным-давно смотрели воскресными вечерами старые ужастики. Было очень смешно, когда пластмассовые города – «Лондон» или «Токио» – разрушали механические чудища. Исполинский бронтозавр. Ползущий Глаз.

Линн возвращается с едой, разложенной на старинном серебряном подносе, и бутылкой орегонского «Пино нуар».

– Мне всегда хотелось знать, – говорит он. – Мичум побеждал меня в шашки, я оборачивался, и сзади стояла ты. Ты подсказывала ему?

– Он бы меня убил! Мичум всегда был виртуозом в играх и компьютерных программах. Правду сказать, он сильный человек, но скорее кабинетный воин. Я рада, что он никогда не участвовал в боях. С моей точки зрения, сын-специалист по компьютерам – это просто замечательно.

Нечего было и надеяться, что Мичум окажется здесь. Воорт не хочет тревожить ее, расспрашивая слишком настойчиво или слишком быстро. Он устраивается поудобнее, словно заглянул просто так. Потягивает вино. Время – начало седьмого, и Микки сейчас начинает звонить в пожарную охрану и Управление аварийных служб.

Воорт просто спрашивает, как Линн проводит время.

– Хочешь – верь, хочешь – не верь, но я снова пошла учиться. Мичум не говорил тебе? Я теперь юрист в райжилотделе. Все время высматриваю тебя по утрам на остановке «Чэмберс-стрит». Надеялась в один прекрасный день случайно столкнуться.

– Можно просто зайти, – говорит Воорт и дает ей свою карточку с номером телефона и кабинета на Полис-плаза, один.

– А по вечерам, – продолжает она с довольным видом, – я редко ухожу далеко от дома. По понедельникам обычно благотворительность: учу первоклашек читать. Вторник – клубный день. Я состою в «Кинофоруме». В этом месяце у них идет ретроспектива Джеймса Кэгни. И обычно, по крайней мере раз в неделю, заходит Мичум.

– По каким дням? Я бы иногда присоединялся к нему.

– Зависит от его графика. Два года назад его перевели сюда, и он работает как вол.

– Совсем нет свободного времени? – говорит Воорт, думая про себя: «Кто же перевел его сюда?»

– Я так поняла, это все армия в мирное время. Он программирует компьютеры по кадрам. Что-то новое в психологическом тестировании. Я все время спрашиваю, что там такого важного, чтобы работать по шестнадцать часов в день?

Сердце Воорта начинает биться быстрее, но он сохраняет на лице выражение вежливого интереса. Пьет вино.

– По словам Мичума, – продолжает Линн, – это какие-то новые армейские программы. Ты сам-то с ним не говорил?

Воорт изображает смущение.

– Пару месяцев назад он оставил мне сообщение, но автоответчик съел номер. А в справочнике его нет.

Линн диктует номер с кодом Нью-Йорка, и Воорт записывает.

Но Мичум сказал, что занимается психологическим тестированием в рекрутинговой фирме.

«Кому Мичум лгал – мне, что ушел из армии, или Линн, что работает для армии? Или он просто стеснялся сказать ей, что ушел?»

Воорт знает, что даже в Нью-Йорке Мичум вполне мог продолжать работать для армии. Вопреки широко распространенному убеждению военные присутствуют в городе на постоянной основе. Армии принадлежит Форт-Гамильтон в Бруклине, а штаб Североатлантического военно-инженерного округа расположен на Черч-стрит, 90. У министерства обороны есть отдел уголовных расследований, с которым Воорту случилось совместно работать несколько лет назад: дело об убийстве на сексуальной почве секретарши в канцелярии корпуса инженерных войск на Федерал-плаза. Финансово-ревизионное управление по контрактам располагается на Варик-стрит, как и Служба расследований министерства обороны, и Управление военного снабжения.

Отдел уголовных расследований военно-воздушных сил работает по адресу Федерал-плаза, 26: следит за честностью военных снабженцев на северо-востоке, проверяет выполнение военных контрактов.

На эти контракты тратятся миллиарды долларов. «Мичум сказал, что не хочет никому навредить. Значит ли это, что он защищает людей, с которыми работает?»

– Надо мне было сразу разыскать Мичума, – говорит Воорт. – Хм, код 212? Значит, он живет на Манхэттене.

– Мюррей-Хилл. – Линн называет район недалеко от ООН, на Ист-Сайде. – Я была бы рада, если бы вы снова начали общаться. Но он говорит, что счастлив, что у него большая квартира и замечательная новая подружка, с которой я не прочь как-нибудь познакомиться. Наверное, я эгоистка, но мне бы очень хотелось, чтобы тут бегала пара малышей. Этот дом слишком велик для одинокой старухи.

Воорт смеется, хотя от беспокойства свело живот. Но говорит только:

– Ты совсем не старуха.

– Лучше расскажи о себе, – просит она, указывая взглядом на безымянный палец левой руки. Палец, на котором нет кольца. – Как поживает та девушка с телевидения, которую показывали вместе с тобой в новостях несколько месяцев назад? Твоя подружка?

– С этим покончено, – отвечает Воорт. – Ничего страшного. Я работаю. Встречаюсь с семьей. Занимаюсь греблей. Жизнь хороша.

Линн пристально смотрит на него и улыбается: инстинкт матери, для которой, сколько бы лет ни было Воорту, он навсегда останется девятилетним дружком сына.

– Тебе тогда было восемь, – говорит она, откусывая кусочек гауды на крекере. – Помню, ты тогда пришел, и на лице у тебя было такое же выражение, как сейчас: «Я не хочу говорить об этом». На кухне Мичум мне рассказал, что к тебе пристали какие-то мальчишки на Восемнадцатой улице. Банда, помнишь?

– А я думал, у пожилых людей плохая память.

– Там, где касается недавних событий, – подмигивает Линн. – Мичум сказал, что те мальчишки прочитали в газете, что ты из богатой семьи. И набросились на тебя. Повалили на землю и били по очереди. Мичум рассказывал, что ты не говорил об этом, а просто разузнал, где эти ребята живут, подстерег по одному и избил.

– К чему все это?

– Если ты о чем-то не говоришь, это не значит, что ты забыл.

– Я не говорю, что забыл. Я сказал, что с этим покончено.

Воорт извиняется, идет в уборную и с мобильного телефона звонит Хейзел на Полис-плаза, один.

– Можешь проверить еще одного человека? – спрашивает он и называет имя Мичума, сохранившийся в памяти день рождения и год окончания Вест-Пойнта, написанный маркером на висящей в гостиной фотографии. – Хейзел, узнай, служит ли он сейчас в армии.