Я кивнула.

– Вот и давай туда.

Я молча тронулась с места. По ночному городу до тети-Викиного и Алениного дома доехали быстро. Саша велел припарковаться у соседнего парадного, что-то вытащил из своей вместительной сумки (я не заметила в темноте, что именно), потом мы оба вышли.

– Показывай дорогу, – велел Саша шепотом.

– Но ключей же нет… – промямлила я.

– Вперед! – прошипел Саша.

Как только мы остановились перед дверью квартиры, в которой я сегодня днем (то есть уже вчера) пила чай и жаловалась на судьбу, Саша извлек из глубокого кармана набор отмычек и принялся за работу. Я стояла с открытым ртом, но еще не успела прийти в себя, когда меня уже затолкнули внутрь. Саша справился с двумя тети-Викиными замками меньше чем за минуту. Чувствовался немалый опыт в подобных делах.

– Рукавицы не снимай, – предупредил Саша, уже натянувший на пальцы тонкие перчатки.

Пока я, как истукан, стояла в коридоре «двушки», Саша пробежался по всем помещениям. Тетя Вика не убиралась после нашего с ней изменения внешности, так что все используемые в работе составы, инструменты и причиндалы так и лежали на видных местах.

– Иди сюда! – быстро позвал Саша, извлек из кармана складную сумку, раскрыл, велел мне держать ее на весу, а сам принялся в нее складывать всякие баночки-скляночки, предварительно проверяя, хорошо ли закручены крышки и плотно ли заткнуты пробки. Потом он еще забрал хирургический инструмент, также хранившийся у тети Вики дома. Зачем он ему? И ведь в морге он же тоже скальпели брал? Но спросить я не решалась.

Вскоре Саша сказал, что на сегодня хватит (на сегодня?!), подхватил меня под локоток, развернул – и мы покинули тети-Викину квартиру.

Опять поехали ко мне. Саша остался. И вообще сказал, что пока поживет у меня. Свою вместительную сумку он пока не распаковывал, достав только зубную щетку и бритву, и небрежно бросил ее в шкаф. Там опять что-то звякнуло. А вот тети-Викины препараты разобрал, составив в закрывающейся части серванта.

Лишних вопросов я не задавала. Пока.

На следующее утро мы с Сашей встали около двенадцати, он быстро позавтракал и куда-то уехал, сказав, что вернется к вечеру, и строго-настрого запретил кому-либо говорить, что он поселился у меня, а также приказал обеспечить отсутствие посетителей после девятнадцати часов. Я кивнула: это обеспечить было совсем несложно, да и звонков ничьих я не ждала.

Я вышла в магазин, поставила тушиться мясо и вариться борщ, а сама принялась за уборку. Меня также мучило любопытство. Конечно, нехорошо лазать по чужим сумкам, но меня тянуло к Сашиной, как осу на мед. Я покружила около шкафа, то и дело вздыхая, а потом все-таки решилась. Я же не успокоюсь иначе.

В общем, сумку я открыла.

Под парой рубашек, носками и еще каким-то бельем лежало то, чему не следовало находиться в моей квартире – оружие. Всякое и разное. Я не знала точно, сколько лет (за колючей проволокой) положено за его хранение, но под статью (никакую) идти совсем не хотелось. Тем более я была в достаточной мере проинструктирована самим Сашей и отцом, как со мной будут обходиться правоохранительные органы в случае попадания им в лапы. Правда, с их представителями мне в последнее время довелось немного пообщаться, и они меня никак не тронули: наверное, видя, в каком я состоянии, ничего из меня вытянуть не пытались. Но тогда на меня реально навесить было нечего. А вот сейчас… Оружие в своей квартире иметь не хотелось. Сашу – наоборот (откровенно говоря, не только ради получения от него информации – любовником он оказался классным). Так что, если возможно иметь у себя Сашу только с оружием, придется смириться и с его сумкой. Я вздохнула. И смирилась.

Внезапно тишину квартиры прорезал телефонный звонок. Я резко дернулась. Кто это может мне звонить? Саша? Отец? Пожалуй, больше некому.

Я быстро застегнула сумку, закрыла шкаф и не торопясь подошла к аппарату, все-таки надеясь, что он звонить перестанет.

– Алло! – робко сказала в трубку.

– Ксюша? – послышался старческий голос. – Ксюшенька, что так долго не подходишь? Я звоню, звоню… Это тетя Люся из сто двадцать восьмой квартиры.

– О, господи! – простонала я про себя. Тетя или баба Люся была нашей соседкой в доме, где я жила до недавнего времени со своими родителями. Ее дверь располагалась как раз напротив нашей. Тетя Люся была известной сплетницей и, как я предполагала, уже разнесла все новости, касающиеся нашей семьи, по всем окрестным дворам. И ведь поди ж ты – смогла и этот телефон разузнать! Хочет еще что-нибудь вызнать? Или сообщить о новой пассии отца? Так я про нее и сама знаю. А на детали мне плевать.

– Здравствуйте, тетя Люся, – вежливо сказала я. На всякий случай портить с ней отношения не хотелось. А мало ли что мне узнать понадобится? Опять же про отца и его новую пассию. К кому я еще смогу обратиться по этому поводу? Тетя Люся всегда рада удовлетворить любопытство.

Соседка минуты три ворковала, как она рада, что наконец до меня дозвонилась. Я молча слушала. От тети Люси вообще всегда было очень сложно отвязаться, и я искренне жалела свою мать, которую та регулярно доставала.

Но бывшая соседка меня на этот раз удивила. Она не стала полчаса рассказывать мне дворовые новости и не спросила меня о моих, вместо этого прямо предложив мне к ней подъехать.

– Вы понимаете, тетя Люся… – начала я.

– Ксения, я очень прошу тебя приехать, – несвойственным ей тоном сказала тетя Люся. – Пожалуйста. Мне нужна твоя помощь.

– Но чем я могу вам помочь?! – не понимала я.

– Мне не хотелось бы говорить об этом по телефону. Когда ты сможешь?

Откровенно признаться, бывшая соседка меня заинтриговала. Я прикинула, сколько времени мне потребуется, чтобы доварить борщ, и назвала время, через которое смогу появиться в родном доме.

– Жду тебя, Ксюшенька, – снова замурлыкала тетя Люся. – Только, пожалуйста, ничего не привози. У меня все есть. Чайком тебя напою с вареньем. И насчет этой не волнуйся. Ну… я не знаю, как ты ее называешь.

– Я поняла, – перебила я.

– Уехала куда-то минут десять назад. Машина у нее большая иностранная. А сама на вид так просто шалава. Размалеванная, шуба короткая, а юбки из-под нее даже и не видно. Не знаю, что там у нее юбка прикрывает. И что твой отец в ней нашел? После твоей-то матушки, царствие небесное Анне Петровне! Святая была женщина, просто святая!

Что-то при ее жизни ты совсем другое говорила, хотелось заметить мне, но я сдержалась, распрощалась с тетей Люсей и стала наводить марафет.

В назначенное время я звонила в соседскую дверь, с ностальгической грустью бросив взгляд на родную квартиру. Удастся ли мне туда зайти хоть еще разок? Ключи-то остались и лежали в сумочке. Я вздохнула и отвернулась.

– Проходи, Ксюшенька, проходи, лапушка моя! – заворковала тетя Люся, открывая мне дверь. – Замерзла небось? Мороз на улице, да? Я не выходила сегодня. Ну ничего, ничего, раздевайся, сейчас чайку попьем.