Никос поставил «БМВ» там, где она обычно ставила свой автомобиль, и они поднялись на лифте на пятнадцатый этаж. Оба молчали.

Никос отпер дверь квартиры, и она скользнула внутрь впереди него.

— Можешь налить себе что-нибудь выпить, если хочешь, — вежливым тоном проговорила Мишель, бросая сумочку на кофейный столик. — А я пойду приму душ и переоденусь.

Полчаса спустя она взяла вечернюю сумочку и задержалась на мгновение перед высоким зеркалом, чтобы посмотреть, все ли в порядке.

Изумрудного цвета платье подчеркивало достоинства ее стройной фигуры и высвечивало зелень ее глаз. Минимальное количество драгоценностей и гладко зачесанные назад, сколотые на затылке волосы дополняли образ изысканно-утонченной женщины, что было немаловажно, ведь Саска наверняка постарается блеснуть во всем своем великолепии.

Мишель вдохнула полной грудью, медленно выдохнула и вошла в гостиную.

Никос уставился на нее с нескрываемым удовольствием, и Мишель почувствовала, как по всему ее телу прошел легкий озноб.

Она улыбнулась ему сияющей улыбкой.

— Я произведу впечатление на Саску, как ты думаешь?

Не говоря ни слова, он приблизился к ней. Ее глаза округлились, когда он осторожно обхватил ее лицо ладонями и прильнул к губам в страстном поцелуе.

Когда он оторвался он нее и поднял голову, она не могла вымолвить ни звука.

— Не то слово, — пробормотал он и коснулся подушечкой пальца ее губ: — Надо подкрасить. — Уголки его губ поползли вверх. — Хотя, по правде говоря, я предпочитаю естественность.

— Только не переигрывай, — сухо сказала Мишель. — Вряд ли Саска даст себя провести.

Только-только пробило шесть, когда они подъехали к ресторану. Почти следом за ними в помещение бара вошли Эмилио с Саской.

Как Мишель и ожидала, Саска словно сошла со страницы журнала «Вог». Классический черный цвет, подчеркнуто скромный вид… но куда она испарилась, эта скромность, когда Саска сняла узкий жакетик и явила взорам окружающих совершенно оголенные плечи, на которых чернели лишь узехонькие тесемки?

— Здесь жарковато, правда?

Вот это да! Прямо не верится, что у женщины могут быть такие потрясающе красивые плечи. Так и напрашиваются на мужскую ласку.

Мишель встретилась взглядом с Эмилио. В его глазах светилась затаенная усмешка. Все, надо менять тактику. Состязаться — значит состязаться.

«Да уж, веселенький вечерок предстоит, ничего не скажешь», — мелькнула мысль.

— Мишель, дорогая, я надеюсь, вы больше не мучаетесь головной болью? — воркующим голоском осведомилась Саска.

Она умудрилась как-то так произнести два последних слова, словно речь шла о чем-то совсем ином.

— О да, спасибо, благодаря Никосу, он был так заботлив.

Не слишком ли она откровенна? Если только Саска сообразит, на какую заботу она намекает, то Бог знает что может подняться.

Очень кстати подошедший метрдотель сообщил, что их столик готов, а через несколько секунд официант принес карту вин.

— Шампанское? — предложила Саска. — Мы должны выпить за нашу долгую дружбу.

— Да, непременно, — с радостной улыбкой поддержала ее Мишель. — Как же не выпить?

— Мы с Никосом знаем друг друга столько лет!

— Он мне говорил. Саска подняла брови.

— Ну, тогда вы знаете, что я была замужем за его лучшим другом.

— Вы, наверное, очень тоскуете по нему, — мягко проговорила Мишель. Как бы там ни было, Саска заслуживает сочувствия. Остаться вдовой — это тяжело, пожалуй, в любом возрасте, а уж в молодые годы, наверное, особенно.

Темные, слегка затуманившиеся глаза смотрели на Мишель с нарочитой многозначительностью.

Ужасно. Но жизнь продолжается, надо жить дальше.

«С Никосом», — со злорадством сказала про себя Мишель Впрочем, можно ли винить Саску в том, что она старается воспользоваться подвернувшимся случаем? Такие мужчины, как Никос, встречаются нечасто: он богат и независим, человек с положением… А уж любовник… От одной только мысли о том, что у них было, Мишель кинуло в жар.

Никос может подумать, что она старается воспользоваться подвернувшимся случаем? Такие мужчины, как Никос, встречаются нечасто: он богат и независим, человек с положением… А уж любовник… От одной только мысли о том, что у них было, Мишель кинуло в жар.

Никос заказал бутылку «Дон Периньон», затем они все вчетвером принялись обсуждать меню, решая, кто что закажет из холодных и горячих блюд и что возьмет на десерт.

Официант с торжественным видом принес шампанское, вынул пробку, наполнил до половины бокалы, после чего поместил бутылку в ведерко со льдом и удалился.

— За старых друзей, — прочувствованно сказала Саска, чокаясь с Никосом.

Он улыбнулся ей в ответ, поднял бокал, знаком приветствуя Эмилио, и повернулся к Мишель.

— За нас.

В его глазах было столько чувственности, что ей пришлось сделать усилие, чтобы не вздрогнуть, лишь губы чуть дернулись, когда он взял ее за руку и переплел пальцы.

Из него получился бы неплохой актер. Не знай она, что и как, тоже могла бы поддаться на обман-то, как он нежно коснулся ее плеча, провел пальцами по щеке, улыбаясь при этом так ласково и глядя на нее, словно не может отвести глаз, — все это якобы проникнуто искренним чувством.

Наконец они решили, что будут есть, сделали заказ и, попивая шампанское, принялись болтать о том о сем — от искусства и до путешествий.

Эмилио добавил правдоподобия «роману» Никоса и Мишель своими воспоминаниями о студенческих годах во Франции, где он учился на искусствоведа.

— Ты помнишь, cara, то кафе на левом берегу, где официант не хотел брать с тебя плату за кофе и клялся в вечной любви?

Саска, забыв донести до рта вилку, посмотрела на Эмилио, потом на Мишель.

— Так вы что, учились и жили вместе?

Мишель, смешно наморщив нос, издала короткий смешок:

— Да, и еще с четырьмя студентами. Общая кухня и ванная. Маленькие комнатки — знаете, бывают такие комнатушки под самой крышей, так вот наши были чуть-чуть побольше.

— Но нам это нравилось, — вступил в разговор Эмилио. — Много-много кофе, немножко еды и бесконечные споры о том, как изменить мир.

— Вы жили на чердаке? — в голосе Саски сквозило недоверие. — В бедности? Вам что, родители не помогали?

— Помогали, конечно. Да только мне не нужна была хорошая квартира в приличном квартале с копченым лососем и икрой в холодильнике.

— Она пожертвовала всем этим ради французского батона, сардин и сыра.