рассвете, а вместе с ней и часть себя… Но разве такое кому-то расскажешь? В лучшем случае меня снова отправят к доктору Роулингсу, и он выпишет мне лекарства посильнее, а то и вовсе отправит в клинику.

Изначально я планировала приехать сегодня утром к маме и сделать ей сюрприз, но понимаю, что в таком разобранном состоянии из этого не выйдет ничего путного. Я вряд ли смогу сдержаться и не плакать, а пугать маму совсем не хочется.

А что если я…

Сворачиваю налево и, проехав еще несколько миль, паркую машину у ворот городского кладбища. Прохожу пару сотен метров и без труда нахожу такую знакомую могилу. Со стыдом понимаю, что не была здесь уже несколько лет.

– Привет, пап, – тихонько говорю я, опускаясь на траву и смахивая ладонью грязь с фотографии на памятнике. – Прости, что я так давно не заходила. А знаешь, я ведь уже старше, чем был ты, когда мама родила меня…

Я говорю и говорю, не отрывая взгляда от папиного фото и мне кажется, что он рядом, что папа правда меня слушает. Я рассказываю о холодных отношениях с Биллом, о творческом кризисе, о том, как в какой-то момент я потеряла смысл и радость жизни, а потом обрела гораздо больше, встретив Джейми. А теперь я потеряла и его.

– Пап, не знаю, как там все устроено, может, ты уже даже познакомился с Джейми. Я уверена, он бы тебе понравился. А может и нет никакого «там»? Может мы просто перерождаемся много-много раз, ну знаешь, как в буддизме? Вэлери сегодня назвала меня Анной, и я даже сначала не обратила внимания, мне показалось, что это мое имя. Так странно, пап, правда. Мне еще снились сны, в которых Джейми был жив. Наверное, самое логичное объяснение заключается в том, что у меня просто разыгралось воображение после рассказов Джейми, но я видела все в таких подробностях… А что, если я и есть Анна, просто не помню этого? Я понимаю, что вероятность ничтожна и так бывает только в моих книгах, но… – я сморгнула слезы и немного помолчала. – Мне кажется, что я знала Джейми всегда. И всегда его искала.

– А еще я поссорилась со своим издателем, я ведь еще не говорила, да? Он хотел изменить сюжет моего черновика, но я ни за что не буду менять историю Джейми. Но теперь я вообще не знаю, как и когда смогу выпустить эту книгу, а я должна, я обещала Джейми. Если честно, мне так хочется продолжить эту историю, написать там не только о Джейми и Анне, но и о нас с ним. Наверное, люди решат, что я сошла с ума, но мне уже все равно. Я просто так хочу этого и раз я больше не связана по рукам и ногам мнением своего редактора, то могу попробовать. Как думаешь, пап, я смогу впервые в жизнь написать не о чужой боли, а о своей собственной?

Разумеется, ответом мне послужила лишь звенящая тишина, но я уже и так поняла, что напишу о себе и Джейме. Я просто не смогу жить с этой болью, если не вылью ее хотя бы на бумагу.

Я еще посидела на траве, а затем принялась приводить могилу в порядок. Физическая работа отлично лечит душевную боль.

– Спасибо, пап. Я еще зайду к тебе и очень скоро. Я тебя очень люблю. Присмотри там за Джейми, если сможешь.

Вот теперь можно ехать в Ванкувер. Мне стало чуть-чуть легче.

Час спустя я подъехала к маминому дому и, выйдя из машины, глубоко вздохнула. Так странно, но для меня каждый город имеет свой запах. Нью-Йорк пахнет пылью и дымом, Лондон – дождем и корицей, а Ванкувер – цветами и свежим хлебом. Мое любимое сочетание запахов. Мой любимый город. Мой дом. Наверное, здесь мне будет легче всего перенести утрату. Если в этом случае вообще есть какое-то «легче».

Я еще раз глубоко вздохнула и позвонила в дверь.

К счастью, мама практически не задавала никаких вопросов, возможно, видела в каком я состоянии, а может быть просто пребывала в шоке от моего внезапного появления. Мы позавтракали и только после этого мама осторожно спросила:

– Мелани, у тебя все хорошо?

– Да, конечно, я просто всю ночь была в дороге и немного устала… – я взглянула на свое отражение в дверце микроволновки и попыталась пригладить волосы, ведь расческа последний раз касалась их больше суток назад. – Я посплю, ладно, мам? Потом поговорим.

– Мел, – окликнула меня мама, когда я уже поднималась по лестнице. – Почему ты приехала одна?

Этот вопрос поразил меня словно разряд грома, и я вздрогнула. Откуда мама могла знать о Джейми? И только через пару секунд до меня дошло, что она имеет в виду Билла. Видимо пришло время рассказать.

– Если честно, мы расстались и уже несколько месяцев не живем вместе, – я старалась, чтобы мой голос звучал спокойно.

– Вы разводитесь?

– Да, мам, разводимся, – на самом деле я почти не думала о разводе до этого момента, но сейчас понимаю, что это единственный вариант. Билл писал мне несколько раз и предлагал встретиться, но я отказывалась. Я не скучала и давно его отпустила. Скорее всего это произошло еще несколько лет назад, но признаться себе в этом я смогла только после встречи с Джейми. А теперь Джейми нет, но прожив эти месяцы с ним, я уже никогда не вернусь к Биллу.

– Хорошо, доченька. Делай так, как лучше для тебя, – я не ждала от мамы этих слов, но была безумно благодарна ей за них.

– Спасибо, – я быстро обняла маму, поцеловала в щеку, а потом пошла на второй этаж.

Я зашла в свою старую спальню, в которой я прожила первые двадцать лет жизни. Мама практически ничего не изменила тут за те десять лет, что я не жила с ней. Я опустилась на кровать, уверенная, что усну за минуту, но сон не шел. Стоило мне закрыть глаза, как я видела Джейми в свете восходящего солнца. Я не верю, что его нет, мне кажется, что он вот-вот появится и как обычно споет мне что-нибудь перед сном.

Он больше не появится. Никогда, Мел.

Поняв, что поспать не получится, я достала ноутбук и, немного подумав, взяла еще телефон и наушники. Я включила последнюю диктофонную запись, которую сделала ночью в лесу, когда Джейми пел мне. Если закрыть глаза, можно представить, что Джейми рядом, но я не буду сейчас этого