Герцог Урбино, Гвидобальдо Монтефельтро, который в свое время командовал войсками вместо номинального военачальника Хуана Борджиа, царство ему небесное, остался дома, о чем, конечно, потом пожалел.

Воинственная графиня Катерина Сфорца, правившая сначала совместно с мужем, Джироламо Риарио, а потом, после гибели супруга от рук благодарных подданных, самостоятельно от имени сына, тоже никуда не побежала и приготовилась до последнего оборонять свои города – Имолу и Форли.

Вот с них-то – с Имолы и Форли – наш герой, Чезаре, и начал свою до поры до времени успешную военную карьеру.

Сформировать мощный отряд, состоящий из пехоты и кавалеристов, Чезаре помог французский король, предоставив в его распоряжение своих солдат. И заем на военные расходы Чезаре получил. Правда, из бюджета Милана, и заем не совсем добровольный, а что поделать, время такое. Ну, и делла Ровере вроде деньжат подкинул, чтобы доказать свою лояльность папе. А повод для войны, конечно, нашли: якобы графиня Катерина послала каких-то охламонов, чтобы убить папу Александра. Белые нитки низкого качества торчали из этой истории в разные стороны, но особо о достоверности таких россказней тогда не парились.

Так вот, шел отряд по берегу, шел издалека. Шел под папским знаменем командир отряда Чезаре Борджиа. И пришел тот отряд в Имолу, жители которой гостеприимно открыли ворота, еще и делегацию выслали навстречу с увещеванием: «Милый Цезарь Александрович, забери ты нас отсюда! Уж как нас задолбали эти Сфорца-Риарио, это же спасу никакого не стало! Мало того что податями чуть не задушили, так еще взяли моду население вырезать целыми кварталами. Мы как представители населения такие перегибы на местах резко осуждаем». Чезаре, наверное, приятно было почувствовать себя долгожданным освободителем, тем более это были новые для него ощущения.

Итак, в город вошли без проблем, но городскую цитадель пришлось все-таки брать штурмом. В Форли повторилась та же история: делегация плачущих от счастья жителей и последующий штурм цитадели, с той разницей, что в цитадели окопалась уже сама графиня Катерина. Тут я позволю себе привести одну цитату – к вопросу о том, что солдаты под управлением Чезаре никого не грабили, а, подчиняясь его приказам, вели себя как зайки, дарили жителям цветы и конфеты и расшаркивались при встрече, осведомляясь о самочувствии престарелой тетушки Джованны.

Это, на минуточку, тот самый Сабатини, который при жизни в ответ на критику своего героя – Чезаре – мог любому глотку перегрызть и оправдывал его буквально во всем. Но даже у него сова непрерывного возвеличивания героя плохо натягивалась на глобус реальных обстоятельств, и Сабатини вынужденно признавал, что грабежи и насилие как обязательный элемент завоевательной программы присутствовали и в армии Борджиа.

Кстати, тот же Сабатини приводит один занятный факт. Якобы графиня позвала Чезаре на переговоры, он уже ступил на мост – и в эту самую минуту мост начали поднимать, однако Чезаре ухитрился спрыгнуть обратно. А все почему? Потому что коварная графиня велела включать подъемный механизм, «как только нога Борджиа ступит на мост». Подчиненные и выполнили приказ досконально и буквально: не стали ждать, пока предполагаемая жертва сделает хотя бы несколько шагов, – ступил ногой, поднимаем. Это к вопросу о механически тупом следовании инструкциям, без включения мозгов. На чем и погорели. А ведь интересно было бы посмотреть на то, как графиня, взяв Чезаре в плен, шантажировала бы папу его жизнью/смертью. Не сложилось из-за подданных-дебилов, понабрали, понимаешь, по объявлению. Хочется верить, что графиня каждому исполнителю выписала премию имени Лаврова. Но, скажем честно, сама она тоже хороша – надо было грамотно формулировать техническое задание.

Крепость была взята штурмом с сопутствующей этому действу резней, все как положено. Графиню в качестве пленницы отправили в Рим под арест, где она провела довольно много времени. Злые языки, ясное дело, клеветали, что, пока пленница была в распоряжении Чезаре, он ее непрерывно насиловал. Но мы же не верим, правда? Как мог такой чистый душой человек, такой рыцарь без страха и упрека, как Чезаре Борджиа, к тому же женатый, заниматься всякими непотребствами? Нет, нет и еще раз нет! Все это наветы завистников – как и подозрения в убийстве родного брата. И в убийстве второго мужа сестры. И в подготовке убийства первого мужа сестры. И в убийстве курьера Перотто и служанки – тех вообще можно не считать. Тем более и в наше время есть такие курьеры, которых вот прямо поубивала бы, не сочтите за разжигание ненависти к социальной группе «курьеры» .

Кстати, продержись графиня в замке еще немного, Чезаре был бы вынужден сам снять осаду. Потому что вскоре после завоевания Форли был объявлен общий шухер в Милане: туда стягивались все доступные войска, потому что к городу с армией подходил свергнутый герцог Лодовико Сфорца. А надо сказать, что миланцы все чаще стали вспоминать его со слезой умиления. Потому что он, хоть и грабил, все-таки считал Милан своей вотчиной, и обгладывать свое же население до костей ему было тупо невыгодно. Французы же чувствовали, что они в Милане временно, поэтому пользовались моментом и старались вынести все, что не приколочено, а что приколочено – отодрать с мясом и тоже вынести.

Но, хотя многие радовались возможному возвращению герцога под девизом «Хоть плохонький, а свой!», в перспективе фиг это ему помогло. Лодовико Сфорца в итоге взяли в плен, а Милан остался под рукой французов.

Согласитесь, бодренькое такое начало – не то что осада крепости Браччано.

* * *

Положив успешное начало своим завоеваниям, Чезаре приехал в Рим – отдохнуть, набраться сил и навестить папу. И за деньгами, конечно. Въехал он в Рим не так, чтобы с электрички с чемоданчиком да домой с черного хода, пельменей поесть и спать. Нет. Вошел красиво, с эскортом, с процессией, с какими-то колесницами типа римских впереди, как бы намекающими на то, что Чезаре достойный продолжатель дела своего великого тезки Цезаря и не зря живет под девизом «Aut Caesar, aut nihil» («Или Цезарь, или ничто», как мне помнится из университетского курса латыни). И что вообще не зря живет. Одет был уже, что правда, не в золото и обут не в жемчужные сапоги, теперь предпочитал все строгое и черное, из аксессуаров – только французский орден Святого Михаила во всю грудь.

Граждане Рима встретили героя дня развеселыми песнями, плясками и спортивными состязаниями, на которые по приказу папы каждая бюджетная организация в добровольно-принудительном порядке выставила своих участников, пригрозив, если что, лишить премии. Ну, и конечно, бой быков, куда уж без этого, без испанских-то развлечений.