class="p1">Пока она придумывала дополнительные способы законодательного подтверждения прав на Джона, Джон усадил гостей, подал знак цыганам, японцу, Сим-Симу, налил всем не исключая Рыбку карминного «Бордо» и выпрямился, ожидая к себе внимания и хотя бы относительной тишины.

— Эх… Жалко утки нету. — Сокрушалась Василиса, скептически разглядывая котлетку в своей тарелке.

— А что так? — Шептала через спину Джона Лебедь.

— Так в котлете костей же нет? Как я колдовать буду?

— Я тебе кости от окуня отдам! Колдуй наздороввя! — Пыхтела Щука.

— Эка-я н-невидаль! — Вылезла из своего стакана уже пьяная Рыбка.

Джон плеснул ей совсем немного, но, похоже, что метаболизм волшебных существ был менее стоек к алкоголю.

— К-кости? — Она свалилась обратно в стакан. Перевернувшись белым пузом вверх, глотнула еще подкрашенной водички, пустила два пузыря, и захотела вернуться к беседе.

— Кости! — Булькнула она в стакан. Перевернуться спиной вверх у нее, почему то, не получалось.

— Ты воздуху то из пузыря спусти! — Посоветовала Щука. Рыбка икнула и смущенно прикрыла плавниками рот.

— Что вы такое говорите, уважаемая? — Она с укоризной посмотрела на щуку сквозь стакан.

— Совсем не можна! В гостях же мы!

— Эх, ма-а-аладеж-маладежь. — Вздохнула по — старушечьи Щука.

— Да ты ротом — ротом! Пьяная твоя голова! Я же тебе срамного не предлагаю. — Щука, обидевшись, вцепилась по акульи в огромного окуня и быстро завертев головой из стороны в сторону выела из его брюха здоровенный кусок.

— Прими душу раба твоего — прошептала Рыбка, по — прежнему, болтаясь в стакане пузом вверх, и, крестя оранжевым плавником копченого окуня.

— Не сродственник? — Озаботилась Щука, проглотив кусок копченой рыбины.

— Да нет! — Отозвалась Рыбка. — Из язей мы. Вот если бы вы, голубушка, карпом зеркальным закусили, так обиду бы мне нанесли! Я бы уж за кровь свою заступилася!

— Сиди уж! — Гоготнула Щука. — Владычица. Ничего кроме корыта да денег и не колдовывала… А я вот Ваньке — бизнесмену Рембрандта колдовала!

— Я прошу прощения! — Отчаялся привлечь к себе внимание Джон. — Он по — прежнему, торчал над столом с бокалом в руке и делал вид, что хочет сказать, что то очень важное.

— Чего? — Удивилась Лебедь. Она покрутила на пальце перстень, прибавляя звезде во лбу света.

— Рембрандт — это живописец! — Поучительно вмешалась в диалог Афелия.

— Живо — кто? — Залилась веселыми пузыриками Рыбка в стакане.

— Художник это! — Ответила за всех Василиса. Все — таки прозвище Премудрая она получила не зря.

— Итак! — Рявкнул Джон. Он схватил со стола нож и забарабанил по своему бокалу, словно в колокол, но у дам была чрезвычайно интересная тема для беседы.

Чрезвычайно интересная — Щука, сумевшая наколдовать подлинник знаменитого художника, была, вне всяких сомнений королевой бала.

Она долго и нудно стала рассказывать, как о том как это делается.

Вот здесь Джону удалось привлечь внимание по крайней мере Афелии, поскольку та колдовала чрезвычайно редко и исключительно со счетами из магазинов.

— Дорогой? — Удивилась Афелия стоящему мужу. — А почему ты стоишь? Ты же голодный! Перекуси, что ни будь! — Она старательно отрезала здоровенный кусок котлеты, наколола его на вилку и подняла к губам Джона.

Джон сделал глоток из бокала и клацнул хорошо сработанным прикусом.

Афелия с удивлением посмотрела на обкусанную вилку. Взяла новую и наколола на нее оставшуюся котлету. С некоторой опаской подняла ее над столом.

— Ты какой — то нервный Джон. — Афелия хлопнула ресницами. Наконец, нахмурила брови и, сообразив, начала тормошить гостей.

— Дамы! У Джона есть тост! Правда, милый? — Последняя фраза была обращена к мужу, с философским видом хрустевшего столовым пластиком.

Столовое серебро Сим-Сим для пикника колдовать не стал.

Наверное, посчитал это чрезмерно расточительным.

— Правда, дорогая! — С трудом проглотив пережеванную вилку, ответил Джон. Он поднял повыше недопитое вино в бокале.

— У меня не тост, дамы! У меня проблема! И эта проблема — вы! — Афелия подняла гневный взгляд на мужа.

Джон залпом выпил вино и сел на свое место. Нахмурившись, уставился в недоеденную котлету.

Терпение иногда кончается и у мужчин. Их мышление, основанное на детерминизме, основанное на причинах и неизбежных следствиях часто дает сбои не находя в происходящем ни следствий ни причин.

Афелия сострадательно придвинулась к Джону ближе. Ее гнев иссяк так же беспричинно, как и появился.

— Милый… — Прошептала она ему в ухо и потерлась горячим бедром о его коленку.

— Я так тебя люблю, когда ты такой…

— Какой? — Расплылся в улыбке вмиг оттаявший Джон. Горячему бедру любимой женщины он не мог противопоставить ничего.

— Прико-о-ольный… — С полным пониманием термина произнесла Афелия.

— Нда? — Озадачился Джон. Все попытки привести события в соответствие с его восприятием мира оказались бесполезными.

Он с удивлением посмотрел на жену, восторженно тискающую его коленку под столом, и принялся доедать свою порцию котлеты «по киевски».

Ему явно требовалась передышка.

Ничего более подходящего для передышки чем прием пищи за праздничным столом придумать было нельзя.

Однако… В нескольких десятках метров от полосы прибоя что то отчетливо громыхнуло.

В иссиня-черное небо взвились десятки хвостатых ракет и в расплывшемся над морем дыме весело заплясали лазеры.

Японец, наконец, настроивший свою технику, нашел нужные контакты и врубил аппарат.

— Ур-р-р-ра! — Закричали все сидящие за столом, исключая Джона и полезли целоваться друг с другом.

Бесшабашную Рыбку, выбравшуюся из своего стакана, и нагло пробирающуюся к Щуке для троекратного лобызания Джон спасти успел.

Он ухватил ее за хвост, когда та, усердно толкаясь плавниками, уже забралась на недоеденного окуня и призывно выпятила Щуке для поцелуя красные губы. Подслеповатая Щука в секунду проглотила бы Владычицу, если бы Джон не плюхнул ее обратно в стакан.

— А вы, наглец! — Пыхтела Рыбка, в стакане с трудом переворачиваясь животом вниз.

— Все п-просители наглецы! Ха-а-алопы! Я вас! — Она сумела высунуть голову, из вино — водного раствора. — Па-а-а-ад суд!

— А к нам пре-е-е-ехал наш любимый! — Слаженно грянул цыганский хор.

— А наш Джон Иваны-ы-ыч да-а-а-арагой!

— А, ты правда Иваныч? — Вдруг встрепенулась Щука.

— Арнольдыч, я. — Просипел сквозь зубы Джон.

— А к нам пре-е-е-ехал наш любимый! — Мгновенно среагировали остроухие цыгане.

— А наш Джон Арнольды-ы-ыч да-а-а-арагой!

— Пей до дна! — Радостно икнула Рыбка и в бессилии перевернулась животом вверх.

— Пей до дна! — Подхватила Щука и засунула зубастую морду в бокал Джона.

Тот не предусмотрительно наполнил его снова. Гулко двинула кадыком и сомлела, так из него не выбравшись.

Не привыкшая к алкоголю рыбина, вырубилась в несколько глотков «горячительного».

Гости к неудовольствию Джона, в неравной борьбе с Зеленым Змием гибли один за одним.

Джон высвистел Сим-Сима бешено орудующего огромным ножом на разделочной доске.

Но, незадачливый джин, отвлекшись