Дискриминационные действия против «ненадежных» меньшинств и конфликты между военными и гражданскими лицами сразу же возникли и на территориях, населенных итальянцами. В этом случае повлиял также выбор нейтралитета, сделанный королевством Италии, который австрийские круги посчитали предательством. Для будущего командующего тирольской территориальной обороной Виктора Данкля итальянский нейтралитет был «позорным поведением», что и неудивительно, поскольку от этого «подлого сброда больше нечего было ожидать»[147].

Последующие торги, начатые Антонио Саландрой и Сиднеем Соннино с Антантой, с одной стороны, и с Тройственным союзом, с другой, с целью извлечения территориальных преимуществ, конечно же, не помогли и без того отрицательному образу, которым Италия обладала в Австрии. Отношения между двумя союзниками становились всё более напряженными и отмеченными взаимным недоверием.

Помимо прочего, Австрия считала, что Италия несет серьезную ответственность за значительное увеличение потока молодых джулианцев и трентинцев, которые незаконно покидали империю, дабы избежать призыва в имперскую армию или открыто осуществлять свою ирредентистскую деятельность на территории Италии. Во главе агитаторов, немедленно развязавших яростную пропаганду против Австрии, чтобы подтолкнуть Италию к конфликту, встали именно ирредентисты. Интенсивная общественная деятельность этих итальянцев, укрывающихся в королевстве, дала идеальное оправдание для возможного вмешательства в войну, целью которого, по правде говоря, правительство считало не столько «освобождение» итальянцев от «австрийского ига», сколько обеспечение стране достойного места среди великих европейских держав-победительниц[148]. В глазах Австрии было очевидно, что действия беглецов могли только подтвердить радикальный характер антигосударственных тенденций италоязычных общин. Италия оказалась на скамье «подсудимых» как из-за слишком большого медийного пространства, предоставленного наиболее необузданным антиавстрийским голосам, так и из-за тайной поддержки (по мнению венских властей) молодым людям, решившим бежать из империи.

В апреле 1915 г. один молодой человек с итальянским паспортом был задержан на итало-австрийской границе в Понтеббе на поезде, направляющемся в Италию. Из последующих расследований выяснилось, что им оказался молодой трентинец, которого только что призвали в армию и который пытался незаконно покинуть страну. Согласно австрийским властям, у этого человека находился не поддельный документ, а оригинал с не существующим именем, незаконно выданный итальянскими учреждениями: в этом, как и в других случаях, они казались вовлеченными в бегство молодых австрийских подданных с намерением уклониться от военной службы[149]. Итальянских властей обвинили также и в потворстве дезертирству моряков с кораблей, шедших из Триеста в Венецию[150]. Со своей стороны, в октябре 1914 г. правительство Италии пожаловалось послу Австрии на текст песни, которую якобы рассылали призывникам из Трентино. Это были, действительно, весьма антитальянские стихи — через красноречивые рифмованные строфы хоронился альянс, формально всё еще действующий: «И если однажды разразится ⁄ война с Италией ⁄ этой большой каналье ⁄ мы хорошо поддадим! Мы завоюем Рим, логово масонов, пальбой из пушек ⁄ разрушим их запоры»[151]. Будь то истина или нет, подобные перекрестные обвинения наводят на мысль о возникшей атмосфере взаимного недоверия между двумя союзниками.

В то же время в Вене усилилась одержимость ирредентистской опасностью. Война стала возможностью для военных раз и навсегда свести счеты с итальянским ирредентизмом, на который она отвечала «железным кулаком», в том числе путем увольнения государственных служащих, считавшихся ненадежными, часто поспешным интернированием подозреваемых, роспуском итальянских ассоциаций. Шла германизация топонимов и общественных и частных вывесок, был введен немецкий язык как государственный на всей территории Австрии, ограничено экономическое присутствие королевства Италии и т. д.

Последствия нового климата не заставили себя ждать даже для мужчин, подлежащих мобилизации. Осенью 1914 г. Министерство обороны рекомендовало специальным постановлением не продлевать лицензии на проведение сельскохозяйственных работ лицам, которые считались политически подозрительными. Военное командование Инсбрука по-своему истолковало эту норму, исключив в большинстве случаев из предоставления лицензий всех лиц итальянской национальности, призванных к оружию и расквартированных в Тироле, поскольку они считались склонными к дезертирству. В октябре 1914 г. в Трентино прошла незаконная мобилизация молодых людей, уже освобожденных от военной службы, а также больных, и тех, для которых призыв не предусматривался[152]. Это были настоящие карательные вербовки, вызывавшие возмущение среди населения, а также атаки журналистов итальянской прессы: она сначала говорила о «чрезмерном количестве» объявленных дееспособными и, как следствие, «обескровливании населения», а затем описала незаконные призывы в Трентино как самые настоящие аресты[153].

Австрийские военные власти однако опасались, что в административном центре Трентино по-прежнему будет слишком много молодежи, и что это может привести к антиправительственным демонстрациям. Они даже приступили к составлению так называемого Kaffeehausliste, списка юношей, посещавших кафе вечерами в Тренто, число которых считалось чрезмерным и потенциально опасным. Начальник полиции Тренто выступил против таких мер, подчеркнув «прекрасный и проходящий без каких-либо осложнений» ход мобилизации, а также абсолютное отсутствие признаков, предвещающих негативные действия со стороны населения[154]. Поддержал его позицию также наместник, осудивший карательную политику военных, способных лишь усиливать отстраненность итальянцев от учреждений и пропаганду ирредентизма: он обратился к Министерству внутренних дел с просьбой «вмешаться в соответствующих местах, чтобы предотвратить установление такого режима в Тренто, который может привести к непредсказуемым последствиям»[155]. Также и в Министерстве внутренних дел желали избежать незаконной мобилизации, чтобы не вызывать недовольство и не провоцировать антиавстрийские кампании в прессе в Италии — это рекомендовал и посол Австрии в Риме барон Карл фон Маккьо[156]. Последний участвовал в трудных переговорах, направленных на блокировку вступления Италии в войну на стороне Антанты, и был заинтересован в отсутствии трений между двумя странами.