— Поехали к шлюхам, парни, — заявил Пэт, дёргая башкой.

Мы с Юккой переглянулись.

— Я даже не знаю… — начал я. — Денег нет, Па нам ещё не заплатил.

— Мы одолжим! — пообещал Пэт, ему явно приспичило.

Я вспомнил свои опыты получения секса за деньги. В целом, воспоминания были радужными. Мне нравилось иметь с женщинами прямые отношения, когда каждый знает что ему надо. Я любил наблюдать, как проститутки деловито раздеваются, не тратя времени на сантименты. Мне импонировала их правдивость; если уж такая баба кончала, то кончала по настоящему. Я вопросительно посмотрел на Юкку.

— Я не пойду, я еле на ногах стою.

— Поехали! — наседал Пэт. — Тайский массаж! Отсосы! В попку! Как пожелаете!

— Может съездим, а, Юк? — уж больно соблазнительно заливался Пэт.

— Езжай, у меня денег нет! — сказал мой рациональный приятель.

— В другой раз, ребята, — я закрыл дверь.

На утро Пэт был в отличном настроении. По дороге на стройку он увидел негритянку в соседней машине.

— Отсоси мне, детка! — заорал Пэт.

Негритянка поморщилась.

— Пососи мой член, чёрная куколка! — негритянка начала перестраиваться в другой ряд. На заднем сиденье её автомобиля, сидел напуганный ребёнок.

— Мы реднеки, парни! — гордо объяснил Пэт своё поведение.

— А что это значит?

— Это значит, что мы потомки южан. Мы против освобождения черномазых из рабства. Белая сила! Понятно?! — Пэт запальчиво дёрнул головой.

— Понятно, чего уж непонятного…

— То есть мы работаем на скинхедов? — уточнил я у Юкки по-русски.

— Типа того. Скинхеды нам платят.

Больше мы к этому вопросу не возвращались. Загадкой для меня остался Дэйв, мулат, который тоже числился реднеком. Это никак не укладывалось в моей голове.

В тот день Па особенно сильно накурился и что-то напутал с расчётами. А может, это Пэт сглупил, или Дэйв. В итоге мы уложили несколько десятков прутьев косо.

— Гад дэмэд, Па!!! Твою мать! Что делать?! — взвыл Пэт, и его голова затряслась часто-часто. Они разбудили задремавшего под мостом Па, и тот долго изучал криво уложенную арматуру. Почесав зад, Па скрипнул что-то Пэту, ткнул пальцем туда-сюда, и мы принялись перекладывать железяки. Я начал уставать. Давал отдохнуть то одной руке, то другой. Па смотрел на меня какое-то время, а после высказался:

— Используй обе руки, мэн, так удобнее, — я стиснул зубы, вкалывая дальше. Па ушёл, а я думал, что всегда работаю в полсилы. Во всём, что я делал до этого, была некая половинчатость. Через старого курильщика марихуаны на меня снизошла истина. С тех пор, если меня одолевает лень, я говорю себе: «используй обе руки, мэн, используй обе руки».

Вечером нам дали затянуться из трубочки. Мы купили крекеров и ещё пива.

Дурь. Крекеры. Пиво. Крекеры. Пиво. Дурь. А ещё изнуряющий труд.

Так прошло три дня. Я подсчитал количество железных вермишелин, которые мы уже перетаскали и которые нас ещё дожидались. Получилось около двух тысяч! Просто миллениум, а не работа! Ранним утром четвёртого дня у меня заболело сердце. Точнее что-то закололо в груди слева. Только я взваливал очередную железяку на плечо — начинало колоть так, что сил не было терпеть.

— Я, пожалуй, передохну, сэр, — обратился я к Па, а про себя подумал, что не хватало мне схлопотать инфаркт или ещё какую-нибудь хрень в этом роде. Тогда проблем не оберёшься. А может, я поступил подло, ведь оставшимся, в том числе Юкке, пришлось вкалывать за четверых. Предательство ли это было, или самосохранение ради общего блага, решат на небесах, а Па, подумав, что я перебрал дури и пива, дал мне бутылку Хайнекена похмелиться и отправил отдыхать в фургончик. Там я и провалялся до вечера. Много позже я узнал, что покалывания в области сердца вовсе не означают приближение инфаркта. Более того, обычно, это даже не связано с самим сердцем.

Наша работа на мосту подходила к концу. Накануне Юк созвонился с хозяином мотеля в Вильямсбурге. Он ждал нас к себе. Вечером мы планировали получить причитающееся и отчалить. Однако в конце дня Па пробулькал.

— У меня нет с собой денег, мексиканцы. Мне их должен был подвезти сын, но он не приехал. Наверное, напился. Вам придётся смотаться ко мне домой.

Надо было возвращаться обратно в Северную Каролину!!! Возникла серьёзная дилемма. С одной стороны на следующее утро мы обязались выйти на работу в мотеле, с другой — мы не могли упустить заработок, доставшийся с таким трудом.

— Я еду, ты остаёшься, — молниеносно решил Юк. — Позвони Лаки, так зовут хозяина мотеля, попроси чтобы он тебя забрал отсюда, а я вечером приеду, — он сунул мне бумажку с телефоном. — Бабки есть?

— Шестьдесят дэ…

— Эй, вы едете?! — крикнул Пэт.

— Дай десятку на всякий случай. Тебе нужнее, придётся платить за ночь в гостинице.

Я протянул Юкке банкноту.

— Боишься?

— Боюсь, — он пожал мне руку и вскочил в отъезжающий минивэн.

— А что Алекс? — услышал я вопрос Пэта.

— Он остаётся, — ответил мой друг.

Я остался один, на пересечении двух автотрасс, у бокового выхода мотеля где-то на окраине Ричмонда.

По телефону я кое-как объяснился с Лаки. Он должен был заехать за мной в девять утра. Спал я тревожно, проснулся в семь. Сделал китайскую зарядку и нашу, обыкновенную. Подрочил. Наложил на волсы специальную маску. Через двадцать минут смыл маску шампунем против выпадения волос. Гладко выбрил лицо. Выдернул пинцетом все лишние волоски. Сделал зарядку для мышц лица. Мышцы моего лица должны быть эластичными. Выгибая шею, изучил в зеркале спину. Посмотрел телевизор. Надел чистую одежду.

За завтраком съел шесть кексов, два бублика, несчётное количество масла и джема. Выпил кофе и апельсинового сока. Вернулся в номер и опять включил телевизор.

В голову лезли ужасные мысли. Казалось, что Юкка никогда не вернётся, что строители-реднеки прирежут его в своём фургоне и выкинут на обочину. Нам причиталось около пятисот баксов. По-моему, Пэт мог и родную маму порешить за половину этой суммы. Я уже представил себе, как оплачиваю новые зубы Юккиной матери, выполняя его последнюю волю. Как даю ей торжественное обещание найти могилу сына на бескрайних просторах Америки и отомстить. Как езжу по глубинке, выискивая ниточки, которые могут привести к злодеям, убившим моего друга. Я найду их всех: Па в опиумном салоне, Пэта — в борделе, Дэйва — на пляжах Майами, о которых он так мечтал. Месть будет страшной… Чтобы не зацикливаться, я решил сделать гимнастику у-шу. Это расслабляет.

Лаки приехал без опозданий. Здоровый бугай, с крепким рукопожатием и боевито-ободряющими интонациями офицера американской армии.