– А если будет холодно… Смотри, что мне подарила мама Пакувия! Она сделала это своими руками. Чудесно, правда? – невеста развернула перед окном белую шаль из пушистой шерсти, связанную на спицах, – мягкую и легкую, как кружево. Лукреция, взглянув на нее, почувствовала себя как-то странно, будто бы что-то вспыхнуло в памяти на одну только секунду, а потом исчезло. Но она была уверена, что никогда в жизни не видела такой шали.

– Я просила будущую свекровь научить меня этому узору, но она не захотела. Говорит, что это ее секрет, – улыбнулась девушка. – А ты умеешь вязать, Лукреция? Да что я говорю, конечно нет, бедная сиротка! У кого тебе учиться?

И только на обратном пути, проехав половину дороги, Лукреция поняла, что именно так поразило ее в шали. Несмотря на то, что нить была совсем другой – белой и тончайшей, в отличие от той, темной, грубой и толстой, – узор на шали в точности повторял узор матросского шарфа, найденного в шкатулке Полисены.

За всю свою жизнь Лукреция ни разу не взяла в руки спиц и совершенно не разбиралась в вязании. Но она никак не могла забыть слов невесты: «Мать Пакувия не захотела учить меня. Это секретный узор, известный только ей одной…»

Если это правда, то шарф, в который была завернута Полисена во время шторма, тоже был делом рук бедной вдовы. Но какая связь между пожилой крестьянкой и модным пиратом в шелковых чулках?

Как только девочки остались в конюшне одни, чтобы почистить и покормить зверей, Лукреция рассказала Полисене о своем странном открытии. Подруга побледнела, ее глаза наполнились слезами.

– Ты говоришь, узор совпадает? А ты точно разбираешься в этом? Почему я должна тебе верить?

– Ты права. Я могла ошибиться. Но не надо верить мне на слово. Достаточно сравнить шаль с шарфом.

Полисена разразилась рыданиями:

– Мы не можем ничего сравнить! Разве не помнишь, я выбросила шкатулку у Туманной Скалы! Ну зачем я это сделала?

– В следующий раз будешь знать, что надо сначала думать, а потом делать, – спокойно заметила Лукреция. Подруга зарыдала еще сильнее. – Но разумный директор труппы, – продолжила маленькая бродяжка, – не позволяет своим артистам совершать такие вопиющие глупости. – Она подошла к расписной телеге, открыла корзину, покопалась в ней и достала шкатулку. – Скажи спасибо Казильде.

Полисена запрыгала от радости.

И тут же вернулась к своим фантазиям. Наверное, пират тайно женился на матери Пакувия… Хотя, как она ни старалась, ей было трудно представить себе нечто подобное. И потом, крестьянка была слишком пожилая. Может, это ее бабушка? Интересно, у Пакувия была сестра, о которой никто не знал? Видно, она уже умерла… А может быть, она жива, а Подлогнус бросил ее в какой-нибудь пещере на необитаемом острове?

Девочка вытащила из шкатулки шарф, набросила его на плечи и выбежала на улицу, не обращая внимания на подругу, орущую вслед:

– Да подожди ты! Надо быть осторожной, надо придумать план действий!

Но Полисена ее не слушала.

На пороге дома она столкнулась с Пакувием.

– Мне срочно нужно поговорить с твоей матерью, – запыхавшись, проговорила она.

– Ого, какая спешка! Что, пожар в житнице? – рассмеялся юноша и взял ее за плечи. Но потом сказал совершенно серьезно: – Людвиг! Откуда у тебя этот шарф? Кто тебе дал его?

Застигнутая врасплох, Полисена, которая с ним совсем не собиралась откровенничать, пробормотала первое, что пришло в голову:

– Я нашла его на побережье. На камнях у Туманной Скалы.

– На камнях? – повторил Пакувий сдавленным голосом. – Значит, все было напрасно. Колыбель пошла ко дну. Моя бедная малышка утонула… – И он тихо заплакал, без стонов и всхлипываний, так, как это обычно делают мужчины, стыдящиеся своих чувств. Полисена стояла как вкопанная. Может, ей послышалось? Моя бедная малышка? Моя?

Пакувий протянул руку и осторожно коснулся шарфа.

– Да, это он. Я узнал его. Садись, Людвиг, и не думай, что я сошел с ума. Эта вязаная полоска возвратила меня далеко в прошлое, и я снова пережил чувства, которые, как я думал, никогда не вернутся.

В это время как раз подошла Лукреция.

– Садитесь, ребята, – настоял Пакувий. – Я хочу рассказать вам одну давнюю-давнюю историю… Не помню точно, сколько лет назад это было…

– Десять, – подсказала Полисена, к которой вернулся дар речи.

– Точно, десять. Эй, мальчик, откуда ты знаешь?

Полисена не успела ответить, потому что Лукреция толкнула ее локтем, как бы говоря: «Осторожно! Пусть он сам раскроет карты».

– Этот шарф, – продолжил Пакувий, – я узнал бы среди тысячи. Моя мать связала его и повязала мне на шею, благословляя на дальнюю дорогу. У нее, бедной, больше ничего и не было… Я берег его все годы моих приключений и никогда с ним не расставался… До тех пор, пока корабль, на котором я находился, не пошел ко дну, а моя бедная малышка… Я сделал все, чтобы спасти ее. Но видите, мне это не удалось.

При этих словах Полисена не выдержала. Она бросилась к нему на шею и закричала:

– Я не утонула, папочка! Я здесь, с тобой! Это я, твоя дочь, живая и здоровая. Наконец-то я нашла тебя!

Молодой фермер высвободился из объятий и удивленно воскликнул:

– Людвиг, ты что, с ума сошел? Что ты несешь? Как ты можешь быть моей дочкой, парень?

– Ах, мои волосы… – пробормотала Полисена, касаясь головы, а Лукреция умирала со смеху. Но смех застыл у нее на губах, когда Пакувий закончил фразу:

– И вообще, у меня никогда не было никаких дочерей. Не понимаю, о чем ты.

– Но кораблекрушение… шарф, шелковый чулок, плавучая колыбель, флаг, булавка, шкатулка… – упрямо твердила Полисена.

– Какая еще шкатулка? Не было там никакой шкатулки, – запротестовал юноша. Но вдруг остановился. – Проклятье! Откуда тебе известны все эти подробности, мальчик? Красный шелковый чулок… Кто тебе рассказал? Какое-нибудь привидение? Все моряки «Кровопийцы» утонули во время шторма.

– Выслушай-ка Людвига и не перебивай его на каждом слове, – сказала Лукреция, положив ему руку на плечо. – А для начала знай, что ее зовут не Людвигом, а Полисеной. Она девочка. Это я ее заставила переодеться, чтобы было проще путешествовать.

– И неправда, что я нашла шарф на камнях, – добавила Полисена. – Я была в него завернута, а к нему приколота булавка с изумрудом в тот день, когда рыбак подобрал меня на море среди останков корабля. Это было десять лет назад у Урагальского побережья.