«А ведь тот, кто доверил меня морю, должен был очень меня любить, – подумала Полисена, в растерянности от услышанного. – Он одел меня в красный шелковый чулок и завернул в шарф, чтобы я не простудилась. И закрепил его драгоценной булавкой. А также сделал непромокаемым дно ящика, пропитал воском флаг… Этот человек не может быть таким жестоким! Где же он сейчас? Обрадуется он мне или нет?»

– Куда же он делся, когда «Кровопийца» утонул? – как раз спросила Лукреция.

– О, это поучительная история, которая говорит, что нельзя испытывать судьбу, – сказал Номер Восемь. – В конце-то концов, красные чулки и вправду принесли ему несчастье.

Полисена вся трепетала в ожидании завершения рассказа.

– Итак, когда Подлогнус понял, что идет ко дну, – продолжил Номер Тринадцать, – ему было совершенно наплевать на экипаж. Он не дождался, пока все его люди окажутся в шлюпках. Точнее, в единственной шлюпке: шторм унес или разломал все остальные. В эту единственную шлюпку вскочил он сам, вместе со всей провизией и водой, которую ему удалось захватить с собой, и с юнгой, чтоб было кому грести, – самому не хотелось надрываться. Шлюпка была достаточно большой, она могла вместить всех остальных моряков. Но Подлогнус ни с кем не пожелал ее делить. Ударом шпаги обрубил швартовы, потом застрелил тех, кто пытался догнать его вплавь. Все погибли в этом кораблекрушении, а судно камнем пошло ко дну.

– Но ведь Подлогнус с юнгой спаслись… – вмешалась Лукреция.

– Кто знает, что произошло с бедным юнгой. Подлогнус был один в шлюпке, когда его вытащили из воды. Провизия закончилась, поэтому можно предположить, что он съел мальчика. Или столкнул его в воду, чтобы не делить с ним воду и снедь. На допросе он хвастался и первым, и вторым преступлением, но так как он был великим лжецом, то судьба паренька навсегда осталась тайной. Да и какая разница – погибнуть в брюхе у какой-нибудь рыбы или в брюхе у этой человекообразной акулы…

Полисену передернуло от ужаса. И ей придется называть отцом такое чудовище! Людоеда! Но может быть, ей с ее дочерней любовью удастся направить его на путь истинный? Хотя бы немножко. Капельку… А потом они поплывут на поиски пропавших сокровищ с «Кровопийцы»…

– Тринадцатый, ты упомянул о каком-то допросе, – перебила его Лукреция. – Кто его допрашивал?

– Судья. Его спасло военное судно, и адмирал был просто вне себя от радости – еще бы, он поймал самого Ужаса морей в красных чулках. И знаете, на Подлогнусе был только один чулок. Другая нога была голой. Это тоже тайна, которую никто никогда не раскроет…

– Боюсь, что мы как раз сейчас ее раскрываем, – сказала Лукреция и достала из шкатулки красный шелковый чулок, которым потрясла перед носом у тринадцати пиратов. – Он служил платьем для Полисены.

Пираты сокрушенно покачали головами.

– Кто бы мог предположить, – пробормотал Номер Два, – что такой злодей позаботится о новорожденной!

– А что было после того, как его схватили? – осторожно поинтересовалась Полисена, впервые подав голос.

– Его посадили в тюрьму, и начался процесс. На его совести были тысячи убийств, пыток, краж, измен и прочих неслыханных злодеяний. Разграбленные и подожженные города, разрушенные крепости, потопленные корабли – и все это только из жажды обогатиться. Ну и просто ради удовольствия, которое он испытывал при виде чужих страданий, из-за беспричинной злобы, жестокости, не преследовавшей никакой цели. Он ничего не отрицал. Наоборот, хвалился и добавлял такие жуткие подробности, о которых никто кроме него не мог знать и которые просто не укладывались в голове. Он попытался сбежать, перерезав горло трем охранникам, но его снова поймали. В конце концов прозвучал единодушный приговор: виселица, причем в тот же день – боялись, как бы не придумал какое-нибудь новое преступление. Тело висело у всех на виду десять дней, чтобы родные жертв чудовища могли вдоволь проклинать его, а затем сожгли его и развеяли пепел по ветру.

– И теперь нет даже могилы, над которой я могу помолиться, – всхлипнула Полисена, бледная, как пастила. Лукреция молча пожала ей руку: теперь обе они равны, обе сироты.

В ту ночь Полисене приснился сон: она попала в плен на какой-то корабль, ее крепко привязали к главной мачте. Она была еще со своими длинными волосами и одета в праздничное платье, в котором убежала из Камнелуна.

На капитанском мостике, рассматривая море в подзорную трубу и ругаясь, широкими шагами расхаживал пират в кроваво-красных чулках. Из его уст вылетала такая ужасная брань, какую Полисене никогда еще не доводилось слышать.

И вот на горизонте показалась лодка, похожая на лодку рыбака. Но в ней сидел купец, мессир Виери Доброттини, и усердно греб веслами. Лодка быстро приближалась, и Полисена ужаснулась тому, что могло ждать пассажира лодки на борту судна. Она пыталась окликнуть его, чтобы повернул обратно, но крик застрял у нее в горле.

Лодка подплыла к борту корабля, и купец полез по веревочной лестнице. Пират со злостью швырнул подзорную трубу на палубу и пнул ее ногой, так что она отлетела далеко в сторону. Потом вынул из ножен шпагу и угрожающе замахнулся на купца, который как раз перелезал через борт. Мессир Виери Доброттини выглядел спокойным и улыбался, не подозревая о нависшей над ним опасности.

– Папа! – наконец удалось выкрикнуть Полисене. – Папа, беги! Он убьет тебя!

– Папа?! Что за чепуху ты несешь? – злобно зарычал пират и, обернувшись, посмотрел на нее с изумлением. – Я твой папа, лгунишка. А за эту ложь ты отведаешь Девятихвостого кота.

В левой руке у него возникла кошмарная плеть, которая просвистела в воздухе своими девятью свинцовыми шариками с крючками.

В это время купец легким прыжком приземлился на доски капитанского мостика.

– Не смей прикасаться к моей дочери, – спокойно и уверенно сказал он. Но пират бросился на него, рыча от бешенства.

– Это не ваша дочь, а моя. Моя, и я вправе делать с ней что мне заблагорассудится, хоть шкуру с нее содрать.

Купец вынул шпагу из ножен, и они начали сражаться, с громкими воплями перескакивая с одного конца мостика на другой. Слышался лязг стали, из-под лезвий сыпались искры.

Не было никаких сомнений, что победа будет на стороне пирата. Из раненого плеча купца брызнул фонтан крови. Полисена издала крик ужаса и… проснулась.

Уже рассвело, и Лукреция собирала в дорогу зверей. Оставаться дольше у Туманной Скалы бессмысленно.

Девочки попрощались с тринадцатью пиратами и поблагодарили их.

– Возвращайтесь поскорее! – кричали те, махая из окон платочками.

Труппа отправилась в путь. Спустившись с горы, они оказались у развилки, и Лукреция пошла по дороге, ведущей в город. Полисена последовала за ней, послушная, как ягненок, не произнося не слова и не задавая вопросов. Рассказ Номера Тринадцать так ее потряс, что она еще несколько дней шла как в забытьи, словно на чужих ногах. Спотыкалась о дорожные камни, принималась смотреть в облака и часто отставала от остальных. И все это время не удостоила несчастного Белоцветика даже взглядом. Если бы не Ланселот, бедный поросенок непременно заболел бы от голода и печали.