в сотнях горо­дов и местечек в черте оседлости и даже в некоторых городах вне черты. Кое-где и вне черты жертвами погромов были в значи­тельной степени евреи. Но так как погромы носили не только антиеврейский, но и контрреволюционный характер, то в неко­торых местах жертвами были не евреи, а представители либе­ральной интеллигенции и, в частности представители так назы­ваемого третьего элемента — служащие в земских и городских учреждениях. Не было сомнений, что эти погромы не только не подавлялись властями, но ими поощрялись.

Было установлено с совершенной несомненностью, что под эгидой вице-директора Департамента Полиции Рачковского на ручном станке, отобранном при обыске у революционного кружка, в помещении СПб Жандармского Управления печата­лись прокламации, призывавшие к погромам. Затем, когда этот станок оказался недостаточным, на средства Департамента По­лиции была приобретена усовершенствованная ручная печатная машина, отрабатывавшая 1000 экземпляров в час. Эта машина была установлена в самом здании Департамента Полиции, и заведование ее работой было поручено ротмистру Комиссарову; при нем состояли два наборщика.

Был выпущен ряд прокламаций, заключавших самые урод­ливые обвинения против евреев. На вопрос об успехах прокла­маций, Комиссаров ответил: «погром можно устроить какой угодно: хотите на 10 человек, хотите и на 10 тысяч».

Как утверждает А. А. Лопухин, печатание погромных про­кламаций в здании Департамента Полиции началось после 17 октября 1905 г.

Эта деятельность властей по организации еврейских погро­мов была предметом запроса № 1 в Государственной Думе пер­вого созыва. В заседании 8 мая 1906 г. министр Внутренних Дел Столыпин давал объяснения по этому запросу и ему возражали кн. Урусов — бывший Кишиневский губернатор, назначенный после Кишиневского погрома, — М. М. Винавер, В. Д. Набоков, Ф. И. Родичев, М. И. Шефтель и др.

Письмом от 20-го июня 1906 года бывший директор Департа­мента Полиции А. А. Лопухин сообщил Столыпину, что по по­ручению графа Витте он расследовал роль Департамента Поли­ции в деле организации еврейских погромов и утверждает, что в материале, данном Столыпину для ответа на запрос, обстоятель­ства дела были совершенно извращены. В своем письме Лопу­хин подробно излагает, как все было в действительности, приво­дит тексты погромных прокламаций, напечатанных в Департа­менте Полиции. Между прочим он замечает, что, будучи дирек­тором Департамента Полиции он при самом добросовестном ис­следовании участия должностных лиц в устройстве Кишинев­ского погрома 1903 года, все же ничего не мог установить, хотя ему было ясно, что такое участие несомненно существовало. Тайна погромных организаций открылась лишь после того, как он перестал занимать, официальное положение в министерстве внутренних дел.

Лопухин в этом письме также указывает, что в Департаменте Полиции и в общей полиции ни у кого не было сомнений в том, что Трепов, с октября 1905 г. не имевший более никакого отно­шения к Департаменту Полиции, так как был назначен дворцо­вым комендантом, являлся, так сказать, вторым правительст­вом. Эта уверенность укрепляется тем фактом, что Трепов полу­чает специальные фонды и всякие документы из Департамента Полиции. Вместе с тем никто, по словам Лопухина, не сомневал­ся в том, что Трепов сочувствует погромам.

И для всякого объективного человека должно быть ясно, что октябрьские погромы 1905 г. не только были допущены властями, но и при их участии организованы. Характерно, что все погромы начинались с того, что в связи с изданием манифе­ста 17 октября 1905 г. устраивалась патриотическая манифес­тация с портретом царя. В этот портрет откуда-то стреляют, за­тем объявляется, что стреляли евреи, — после чего и начинает­ся еврейский погром. В Одессе командующий войсками гене­рал барон Каульбарс, как это установлено ревизией сенатора Кузьминского, говорил в доме градоначальника собранным по­лицейским приставам: «надо называть вещи их именами: все мы в душе сочувствуем погромам». Одесский градоначальник Нейдгарт, как установлено сенатором Кузьминским, снял фу­ражку перед громившими еврейские лавки и сказал им: «спа­сибо, братцы», а обратившемуся к нему за помощью избивае­мому еврею он сказал: «Я ничего сделать не могу. Вы хотели свободу — вот вам жидовская свобода».

Сенатор Кузьминский привлек Нейдгарта к уголовной от­ветственности за бездействие власти, имевшее серьезные по­следствия. Нейдгарт был уволен в отставку, но суду предан не был, так как 1-й Департамент Сената, от которого зависело предание его суду, не нашел в его действиях состава преступ­ления!

В Киеве, как установлено ревизией сенатора Турау, полиц­мейстер Цихоцкий присутствовал при разгромах еврейских ма­газинов и квартир и явно их одобрял. Когда он в одном месте сказал громилам: «Довольно, братцы», это вызвало изумление погромщиков, из которых один сказал другому: «Ты разве не видишь, он ведь шутит». Это замечание было вполне логично, так как Цихоцкий поощрял громил и, когда он появлялся, гро­милы его качали. Генерал Бессонов, на обязанности которого была военная охрана в одном из трех участков Киева, сказал по­громщикам: «Громите, но грабить нельзя». А когда одна женщи­на подняла кусок сукна, выброшенный громилами из магазина, генерал сказал: «ну, это не грабеж, а находка» ... Сенатор Турау привлек к ответственности полицмейстера Цихоцкого за без­действие власти, имевшее особенно важные последствия, но и он не был предан суду.

Интересно отметить, что в отличие от прежних погромов — в Кишиневе, Гомеле и других, насколько я помню, не было ни одного процесса в связи с погромами, начавшимися 18 октября 1905 г. Может быть, это объясняется тем, что сочувствие этим погромам было так открыта проявлено представителями влас­ти, что они не решились кого-либо арестовать и предавать суду, на котором их отношение к погрому было бы установлено.

Витте в своих воспоминаниях так характеризует эту деятель­ность власти: «действовала провокация, имевшая целью созда­вать еврейские погромы, провокация, созданная еще при Плеве и затем, во время Трепова, более полно и, можно сказать, нахаль­но организованная».

II. ОТ 1-Й ГОСУДАРСТВЕННОЙ ДУМЫ ДО ИЗДАНИЯ ВРЕМЕННЫМ ПРАВИТЕЛЬСТВОМ ДЕКРЕТА О РАВНОПРАВИИ

Избирательный закон в Государственную Думу далеко не отвечал тому, чего требовало общественное мнение. Чтобы со­ответствовать ему, выборы должны были быть на основе всеоб­щего, прямого, равного и тайного голосования. Но этот закон соответствовал лишь последнему. Он не был всеобщим, а цензо­вым; не был прямым, так как избиратели выбирали не членов Думы, а выборщиков, и был очень далек от того, чтобы считать­ся равным.

Издавая этот закон, правительство надеялось на то, что Дума, выбранная на его основании, не будет в оппозиции к правитель­ству. Эти ожидания в значительной степени разделяли левые партии — социал-демократы и социалисты-революционеры, призывавшие к бойкоту выборов. Однако, призыв этот успеха не имел. В результате была избрана Дума, которая не отвечала ни ожиданиям правительства, ни опасениям левых партий. Она бы­ла ярко оппозиционной и вошла в историю,