победил. Он любил коллекционировать свои победы. Особенно такие, когда возможности противника превышала его собственные. Но Лебединский всегда говорил, что один лев с легкостью может перебить целую стаю шакалов, особенно если сожрал вожака. Побеждают не численностью, а мозгами. Теперь нужно дожать Оберегова. Интересно где сейчас его жена и дети?

– Приехал Артур. У него важные новости.

– Я устал. Утром. – потом обернулся к Ивану, стоявшему позади своего господина, – Что там у него? Есть что-то интересное?

Иван, получивший далеко не один смертельный удар защищая своего хозяина, весь покрытый шрамами и ожогами. Страшный, как ад, и преданный, как пес. Он доказывал свою верность десятилетиями. Единственный, к кому Олег Лебединский мог рискнуть повернуться спиной. Впрочем, рука олигарха всегда лежала на заряженном стволе, а взгляд внимательно следил за тенью собеседника. Скорее привычка, чем опасение. Ивану Олег доверял как самому себе.

Он толкнул носком сапога камень, и тот полетел с горы вниз. Если каждый день сбрасывать по одному из этой насыпи ничего не останется уже через год. Так же он поступит и с Обереговскими банками. По одному раз в месяц и уже чрез год они все будут принадлежать Лебединскому целиком и полностью. Он, Олег Александрович Лебединский, никуда не торопится.

Огнево тоже досталось ему не сразу. Не один год пришлось распивать рюмку мира с цыганским бароном прежде, чем тот сам можно сказать подставился. Добровольно. Победа без потерь. Побеждать мозгами намного интересней, чем силой. Олег Александрович любил продумывать такие победы и вынашивать их месяцами. Выстраивать на своеобразной карте деревянных солдатиков и «воевать» за каждую из сторон с полной отдачей, пока не найдет брешь и слабое место, и не ударит именно туда. Отец Даниил, как всегда, преувеличил силу врага и опасность, исходящую от цыган с Огнево в то время. Он говорил, что цыгане наводят порчу, что они делают разные ритуалы чтобы ослабить и даже умертвить Лебединского.

Священнику всегда удавалось поселить в Олеге Александровиче суеверный ужас и веру в силу Тьмы, которая может свергнуть Свет.

Иногда по ночам Олег снова и снова видел страшные глаза огромного волка и кровь, стекающую с его клыков на заснеженную дорогу. Этот волк был похож на сына цыганского барона. На того ублюдка, которого Олег заставил вечно смеяться, а потом отправил на тот свет. Отец Даниил обещал, что Олег избавится от ночных кошмаров, когда захватит земли врага. Прошло много лет, а он все еще видел тревожные сны, и Даниил объяснял это тем, что зло и нечистая сила слишком близко. ПрОклятые преследуют его, потому что не убили в детстве ведь они всегда были соседями. Олег должен истребить их всех, и тогда к нему придет покой.

– Воронецкие предлагают жениться на их дочери Лиле. А по второму вопросу с вами он хочет говорить лично.

Снова Иван отвлек его от воспоминаний. Олег Александрович вздернул светлую бровь. Предлагают? Прекрасно. Он думал, что хотя бы поторгуются, но видимо дела совсем плохи…

Глава 10.2

Я ждал этого момента долгих пять лет. Я прокручивал его в голове миллионы раз и с разных сторон. Я разговаривал с ней и получал её ответы. Самое паршивое, что я угадал почти каждый из них. И эту презрительную усмешку, и эту брезгливость в бирюзовых глазах. Только иногда я все же думал, что она меня узнает. Я надеялся на это. На то, что у нее не было мужчин после меня. И если я единственный, кто к ней прикасался, она не могла забыть… А потом думал о том, что меня не было слишком долго. Пока учился ходить и разговаривать, пока зарастали раны, пока рубцевались шрамы, что мешало ей завести себе еще одного «друга», а то и несколько? Дочь Лебединского не может быть святой и невинной. У нее в крови грязь и порок. Он живет в ее генах. Как и у всех олигархов. И я был прав. Не узнала. Она меня забыла. Как самый незначительный эпизод в своей жизни.

– Ты? Он есть ты? – она хохотала и не могла остановиться, а мне хотелось рывком сжать ее идеальное горло и заставить заткнуться. Никто и никогда не смел смеяться мне в лицо с тех пор, как я надел маску. Каждый, кто осмелился – смеялся последний раз в своей жизни. Только я уже давно понял, что не могу ее убить. Я пока не готов к этому шагу. Потому что меня подпитывает не только жажда мести, но и больная любовь к этой женщине, вывернувшей мне мозги еще пять лет назад. Права была моя маленькая Дана, назвавшая ее ведьмой и поплатившаяся за мою слабость своей жизнью.

И вдруг Оля замолчала сама, губы скривила очередная презрительная усмешка.

– А кто сказал, что я соглашусь на этот брак? Брак с цыганом. Пусть даже и баронской крови. Ни один священник не обвенчает нас без обоюдного согласия.

И я знал об этом. Иначе этот брак не признает ни одна церковь и ни одна вера. А я хотел не просто ЗАГС. Я хотел ее душу!

– У меня есть миллионы способов заставить тебя согласиться, Ольга Лебединская. Миллионы изощренных и болезненных способов. Я использую каждый из них.

Прошептал и увидел, как она содрогнулась от моего шепота. Каждый раз, когда слышала мой голос, вздрагивала от ужаса и отвращения. Что будет, когда она увидит мое лицо?

– Думаешь, я боюсь боли? – нагло посмотрела мне в глаза, и я мысленно застонал, проклиная прозрачность этой бирюзы, в которой дрожало отражение черной маски. Захотелось заорать, чтобы она их закрыла. Ненавижу зеркала. Я уничтожил их все. Но нашел единственное в ее глазах. И когда-нибудь я вырежу из них свое отражение кинжалом.

– Что ты знаешь о боли, маленькая ведьма? Я познакомлю тебя с ней очень медленно. С каждой гранью этой самой боли, которая тебе и не снилась. Ты думаешь это будут физические страдания? Нееет. Слишком мало. Я заставлю тебя стоять на коленях и плакать кровавыми слезами, а на тебе в этот момент не будет ни единого шрама. Ты истечешь кровью изнутри.

Последний раз, когда я видел ее так близко, она смотрела на меня совсем иначе. Но тогда на мне не было маски, и она называла меня просто «мой». Я запомнил каждое ее слово. Потом, выучив ее язык, я перебирал все, что она мне говорила. Но с того момента между нами разверзлась такая пропасть, которую не перепрыгнуть и не переплыть. Она