странно захрипел, вцепившись руками в руль, на который улёгся грудью. А грузовик, проскочив место аварии, вдруг со свистом затормозил. Видимо, он гнался за ними.

— Из машины все! Бегом, бля! — взревел парень, уже понимая, что происходит.

Анфиса выскочила быстро, мама немного замешкалась, а вот Клей так и остался лежать на руле. Парень быстро просканировал его организм и быстро отыскал причину такого поведения. Водитель сломал рёбра о руль. Одно из них повредило печень. Он был ещё жив, но болевой шок словил такой, что сознание попросту отключилось.

— Дверь открой! — крикнул Анфисе пацан, и та попыталась.

Вот только от удара кузов, похоже, деформировался и дверь заклинило. Макс потянул ручку на своей и толкнул её плечом — подалась. Теперь дело за малым, как-то нужно вытащить из салона Клея. Со стороны дороги уже раздался стук закрываемой двери, а значит, времени почти не осталось. А этот придурок ещё и пристегнулся за каким-то хреном. Ремень всё равно висит, словно сопля, его катушка, призванная блокировать натяжку при резком ударе, наверняка ещё в прошлом пришла в негодность. А может быть, предыдущий хозяин там что-то наколхозил, что тот ему не давил.

— Да твою же мать! — закричал пацан и не придумал ничего лучше, чем вонзить ему в шею свои иглы.

Буквально секунда ушла на укус, и Макс резко вывалился из салона и вжался в землю. Он уже знал, что противник рядом. А вскоре затрещал автомат. Пули, словно пригоршня гороха, ударили по кузову многострадальной семёрки, но Макса, на удивление, даже не зацепило. Он не смотрел на происходящее, вжался лицом в мокрую от дождя траву и старался стать незаметнее.

При подобной интенсивности стрельбы магазин опустел очень быстро. На перезарядку у профессионала уходит максимум полсекунды. А потому, как только очередь стихла, Макс подскочил и почти вслепую бросил клинок. Ориентировался он на сердцебиение и лишь слегка подкорректировал нож на силуэт. После чего снова рухнул в траву и тут же откатился в сторону. Однако этого уже не требовалось, потому как со стороны дороги раздался болезненный вскрик. Парень вновь сорвался с места и второй нож метнул, уже целясь в голову. Даже если не войдёт в глаз, как он планировал, об ответном огне речи уже не будет. А потому пацан, как только выпустил нож, рванул на сближение с противником. Вот только добивать его не пришлось, бросок оказался точным. Мышечная память, долгие, регулярные тренировки сделали своё.

На обочине, истекая кровью, с торчащей из глазницы рукояткой лежал мёртвый Соха. Как-то так пацан и думал. Оставался единственный вопрос: что с его друзьями? И почему-то Макс предполагал, что они, скорее всего, мертвы.

— А-а-а-а! — в реальность его вернул крик со стороны машины.

Парень развернулся и бросился к многострадальной семёрке. Слух уже определил, что рядом стучат три сердца, но всё равно волновался. А когда подбежал, застал совсем не ту картину, что ожидал увидеть.

Нет, с Клеем всё было в порядке. В этот момент он как раз и вылезал из салона. Впрочем, кричал, тоже он. Восстановление — процесс крайне болезненный, но хотя бы очень быстрый. Макс не раз наблюдал, как чёрное сердце действует на раненых и даже на смертельно. Одна-две секунды, хотя для того, кто ощущал это на себе, процесс кажется вечностью. Затем, правда, ещё отходняк некоторое время мучает, но это уже детали.

Однако, основное внимание Макса упало на Анфису, которая сидела на мокрой траве и держала на руках Светлану. Грудь матери вся в крови и хоть парень слышит, что её сердце бьётся, он уже понял, что жить ей осталось недолго. Рыжеволосая смотрела на любимого виноватыми глазами, а её рот был перепачкан кровью.

— Прости, — тихим голосом произнесла она. — Я не знала, успеешь ли ты.

— Ничего, — Макс присел рядом с девушкой и погладил мать по волосам. — Главное — она будет жива.

— Думаешь, это жизнь?

— По крайней мере, не смерть. Ничего, мы справимся. Она справится.

Глава 7

На чьей стороне

Решение было однозначным: нужно возвращаться на блокпост. Мама умерла. Однако ближе к рассвету она снова задышит и распахнёт глаза. И этот факт значительно помогал оставаться Максу в адеквате. Он не винил Анфису за то, что она сделала, напротив, был ей сильно благодарен. Да, пусть так, пусть с постоянной жаждой, зверем внутри, но она будет жива. Это не тупые зомби, которые после того, как восстанут, бросаются на детей и любимых. Хотя когда-то так оно и было.

В те дни Макс понимал Морзе, да что далеко ходить, ещё месяц назад он думал точно так же. Все подходили под единое мерило: либо белое, либо чёрное. А вот сейчас сделалось серым и стало вдруг непонятно, на чьей стороне правда. Кому дозволено жить, а кому следует умереть и навсегда освободить этот мир.

Его биологический отец любил людей. Он мечтал стать похожим на них. Вот только-то у него попросту не было выбора. А у Макса есть. Хотя, теперь уже с какой стороны посмотреть. Сама судьба забрасывает его в стан некогда бывшего противника. Впрочем, и мир людей ему тоже покидать не хочется, а значит, остаётся одно: Лига.

Есть, правда, одна небольшая проблема. Та Лига, которую он знает сейчас, его не устраивает. Не то, чтобы он не видит себя в её рядах, нет, с этим как раз всё нормально. Многие из тех правил, что лежат в её основе, стали для Макса понятны и приемлемы. Однако есть ещё множество других, с которыми он не согласен мириться.

— Где ближайшая, крупная ячейка Лиги? — спросил Анфису Макс.

— А ты сам-то как думаешь?

— Понятно, — кивнул он, вдруг осознав, что действительно задал глупый вопрос.

Конечно же, Москва. Ведь там всегда было самое крупное скопление злых. Её подземные коммуникации поражали воображение. Ещё будучи в прошлом мире, когда под рукой находились все блага цивилизации, Макс наблюдал не только за выживальщиками. По большому счёту, все их методы часто сводились к стандартному сценарию. В первую очередь найти воду, во вторую — жильё, в третью— пропитание. И когда все эти задачи были выполнены, выживание, на вполне законных основаниях можно считать успешным. Да, различия были, но больше в сроках или временах года. Что-то давалось проще, что-то сложнее, однако принцип всегда един.

Диггеры — совсем другое. В их роликах всегда присутствовал