Вертон только-только перерезал верёвку, связывающую её руки, и запястья неприятно покалывало в местах, где они были перетянуты. Да ещё эти красные полосы. На бледной мраморной коже "борозды" смотрелись просто ужасно. Почти как синяки. А с синяками у Тимары связано много не самых хороших воспоминаний. Поэтому она старалась не ударяться лишний раз и не позволять противным пятнам сливового цвета портить её кожу.

— Столько, сколько понадобится, амматиса. Я ведь предлагал вам связать её прежде, чем я отправлюсь на поиски еды. У меня нет выбора, знаете ли. Здоровье моего ребёнка зависит от того, как хорошо вы питаетесь. И что я получил, когда вернулся? Пленница сбежала, вы связаны. А если бы кто-то напал? Что бы вы делали тогда?

Тим только фыркнула в ответ. Сейчас Вертон занимался типично женским делом: пытался вывернуть ситуацию в свою пользу. И если бы не осознание того простого факта, что она действительно могла попасть в неприятности, Тимара обязательно высказала бы ему всё, что думает по этому поводу. А пока приходилось молчать и делать вид, что она со всем согласна. Ну ничего! Она ему ещё покажет!

— Вижу, вы любите играть в молчанку. Тогда уж лучше ешьте… Хоть какая-то польза будет.

Вертон протянул ей сумку, доверху набитую апельсинами, финиками и другими фруктами. В животе тут же заурчало, и Тим не стала отказываться.

— Вот и хорошо. Не смейте оставлять моего ребёнка голодным, — торговец в шутку погрозил ей пальцем.

— Мой ребёнок не голодает, — недовольно буркнула Тимара в ответ. Она знала, что ещё ни один нерожденный младенец не пострадал от того, что мать не ела сутки. А в том, что уже к вечеру она будет в Тарсе, жрица не сомневалась.

— Не спорьте, ешьте, — отмахнулся от неё Вертон.

— Вы бы всё равно не увезли Катрию в город. Думаю, она бы убила себя, попробуй вы совершить что-то подобное. Есть люди, которые горят своей мечтой. Они будут бежать в её сторону, идти, ползти, лежать по направлению к ней… А если поймут, что никогда не доберутся до неё, что им остается лишь совершенная противоположность их мечты, они вспыхивают и сгорают до пепла, — задумчиво сказала Тимара, всматриваясь в лазурное небо без единого облачка. Почему-то жрице казалось, что до конца её дней в небе будут мерещиться странные глаза Катрии.

— И какая же у неё мечта? — с сомнением спросил Вертон.

— Она не хотела быть рабыней своей семьи, — ответила Тим, с вызовом глядя в его тёмные глаза.

Судя по тому, как невольно дёрнулся глаз торговца, Вертона что-то зацепило в этой фразе. Но он старался не подавать вида, вёл себя так, словно ничего не произошло.

— Ну и пустыня с ней. У меня и так есть женщина, от которой одни проблемы.

— Так может быть пойдёте на все четыре стороны, кин? Я сама могу о себе позаботиться? — недовольно прошипела Тимара.

— Вот родите, вырастите ребёнка и тогда, может быть, мы разойдёмся. Я не позволю вам причинить вред моему потомку.

— Боги, Эрешта, почему он не понимает, что его это не касается? — спросила у неба Тим, чувствуя, как кровь начинает закипать в жилах.

Весь этот пустой трёп порядком утомил её. Попытка заставить испытывать чувство вины, признать свою неполноценность. Пожалуй, именно этого ждёт каждая женщина. Ждёт и посылает того, кто себя с ней так ведёт, за далёкий бархан.

— Почему это мой ребёнок меня не касается? Даже если… Даже если я никогда не смогу называться его отцом, я решил, что буду участвовать в жизни этого человека. Деньги никогда не бывают лишними.

— Почему у вас такая маниакальная мания мерить всё деньгами?! — Тим возмущённо зашипела. — Не всё можно купить. Нельзя заплатить за любовь, только за секс. Вы ведь и сами это понимаете, кин.

— Именно поэтому я и хочу заслужить любовь своего ребёнка, — твёрдо подытожил Вертон.

Тимара не ответила. Отодвинула сумку с фруктами и пересела поближе к Блейзу. Устроив голову на его боку, она тяжело вздохнула. Сейчас она понимала Катрию как никто другой. Сбежать… Сбежать от этого человека куда подальше. Можно даже потерять статус амматисы. Это дело наживное. Главное, не потерять свободу и себя.

“Ещё посмотрим, кто кого, Вертон! Не на ту напали, сиятельный кин!” — недовольно подумала Тимара, чувствуя, как проваливается в сон.

Блейз посмотрел на неё глазом с вертикальным зрачком и вздохнул. Хозяйка ему досталась умная, но невнимательная. Это ж надо было не заметить среди фруктов скетрию. Теперь до вечера точно проспит.

“Ну и пус-сть с-спит, коль так угодно с-свёс-сдам, — флегматично подумал Блейз, устраиваясь поудобнее. — Вс-сё равно ей не убеш-шать от с-судьбы. Никуда”.

Хвост шестнадцатый. Ссора на ровном месте

Вертон с грустью наблюдал за тем, как Тимара мирно посапывает во сне. В очередной раз коварная жрица его переиграла. По крайней мере, думать хотелось именно так! А ведь он просто хотел допросить Катрию с пристрастием и не ранить при этом нежную девичью душу самим процессом. Но девчонка сбежала, а скетрию он из сумки не вынул. И как назло во время перепалки не заметил, как сладкий плод оказался в нежных пальцах жрицы, а затем и во рту.

Что ж, что ни делается, всё к лучшему. Будет время подумать. Все разворачивается слишком стремительно, словно кто-то долго сжимал пружину и теперь отпустил… Культисты Шартуша, надо же! Об этом определённо стоит предупредить власти. Ведь если эта информация окажется правдивой, все вокруг изменится! И далеко не в лучшую сторону. Как назло, бесценный источник информации скрылся в неизвестном направлении.

Эти мысли кружили в голове, повторяясь раз за разом. Они грозили превратиться в жуткого монстра, лишенного облика, и Вертон старательно гнал их прочь, пытался занять себя чем-то ещё, чтобы не купиться на уловки собственной памяти и не додумать того, что, возможно, и несуществует.

Хорриан демонстративно выхаживал рядом, расправлял крылья, сверкая иссиня-черным оперением с рядом ало-рыжих маховых перьев. Одним словом, красовался. Вертон с усмешкой наблюдал за этим.

“Челове-ек”, — послышалось в голове.

— Чего тебе, ящерица, — недовольно ответил Вертон, поворачивая голову в сторону шагра.

“Братья. Пить. Отведи к воде”.

Вертон бросил короткий взгляд на двух ящеров песчаного цвета и вынужденно согласился с их алым собратом. Он лениво поднялся, отвязал скакунов и отвёл к воде. Ящеры с наслаждением залегли в ней, только головы и торчали. Они чем-то напоминали крокодилов. К счастью, их в оазисе не было и быть не могло — с голоду бы умерли.

— Слушай, ящерица.

“Блейс-с”, — поправил шагр.

— Да, Блейс.

“Не Блейс-с, а Блейс-с!” — недовольно вставил ящер.

— Ну ты сказал Блейс, я и говорю Блейс. Проснется Тимара, тогда поправит. Она тебя лучше понимает, — отмахнулся от него Вертон. — Ты мне лучше вот что скажи: зачем ты пошел в этот оазис? Могли же в город заехать поутру.