— Тебе плохо? — шёпотом спросила Тим, предполагая, что девушку мучит головная боль.

Коротко кивнув, Катрия прошептала:

— Воды.

Стоило серебряной чаше с цветочным узором оказаться в руках, как Катрия припала к ней, делая жадные крупные глотки. Вода переливалась через край, скатывалась блестящими каплями по шее, создавая странное ощущение ненасытного монстра, сидящего перед Тимарой. Пока девушка пила, жрица прочитала слабенькое восстанавливающее заклинание и коснулась лба Катрии.

— Спасибо, — прошептала та, возвращая чашу. — Где мы? Какой сейчас день?

— Десятый день уртака, — покорно ответила Тимара.

— Проклятье! Сотни алых журавлей им в поля! — прошипела Катрия, пытаясь встать.

Тим взяла её за руку и удержала.

— Стой, куда ты собралась?

— Мне нужно бежать. Если меня найдут… он убьёт меня! — Катрия схватила жрицу за руку двумя ладонями и заглянула в глаза.

Так смотрят дети, когда хотят что-то получить. Искренний, наивный и немного испуганный взгляд, полный ожидания помощи. Тим склонила голову к плечу, с удивлением смотря на девушку.

— Не беспокойся. Волки Пустыни тебя не найдут, мы уничтожили артефакт.

— Ты не понимаешь… Волки спасали меня, давали шанс жить пусть и не своей, несвободной, но более самостоятельной жизнью. Я могла решать так много, — её голос задрожал, а спустя мгновение Катрия расплакалась.

Тимара обняла девушку, прижала к себе и принялась поглаживать по спине, успокаивая. Что-то подсказывало ей, что это последствия воздействия артефакта. Похоже, Катрии приходилось довольно долго скрывать свои чувства, и теперь они прорвали плотину. Жаль, что не многие понимают, что грустить и испытывать боль так же нормально, как и радоваться. Это две стороны одной медали.

— Он точно убьёт меня. Самым жестоким образом. И сделает так, чтобы даже боги не могли вернуть меня к жизни, — сквозь слёзы делилась наболевшим Катрия.

— Кто этот таинственный “он”? Неужели амматиса Эрешты не сможет тебя защитить? — Тим чувствовала себя неловко.

Она привыкла, что к ней часто приходили за советом и помощью, привыкла находить решения и выходы из сложных ситуаций, но сейчас ей казалось, что сверху просто льётся беспроглядная тьма без малейшего шанса на спасение.

— Его никто не остановит, амматиса, — шмыгнула носом Катрия. — Он верит, что я его вещь.

— Рабство запрещено! — возмутилась Тимара.

— Но не в Эртендене. Я помню… мужчину. Он связал меня и повёл за собой, — прикрыв глаза, Катрия пыталась успокоиться. — Это была надежда на то, что когда он придёт, то не сможет меня отобрать. Амматиса, помогите мне спастись!

— Но… как я могу это сделать?

— Не знаю… скажите, куда мне бежать? Может быть, вы знаете место, где можно скрыться от жестокости собственного отца? — Катрия отстранилась и серьёзно посмотрела на Тимару.

— Я слышала… — неохотно начала жрица, чувствуя, что вступает на скользкую дорожку. — Слышала, что, если преодолеть туманы, простирающиеся к северу от границ материка, можно попасть туда, где невластна магия ясновидения. Там можно укрыться от преследования. Но никто ещё оттуда не возвращался.

— Опасности? Не беда! — Катрия довольно подскочила, осматриваясь. — Лучше так, чем быть рабой собственной семьи. Кстати, а где тот мужчина?

— Ушёл, — пожала плечами Тимара.

— Правда-а? — протянула Катрия, цепким взглядом оценивая обстановку. — Что ж, я думаю, он не оставит вас одну, ведь так?

— Ох, если бы. Хуже песка в пыльную бурю, а что? — Тим показалось, что её собеседница прониклась не только своими проблемами, но и чужими. Это было приятно.

— Тогда вам придётся немного отдохнуть, амматиса.

В следующий момент Катрия оказалась за её спиной и ловким движением связала позади руки. И как только умудрилась? Где верёвку успела достать?! Ответа на вопросы не было, только жгучее чувство обиды, словно Тимару предал старый друг. Тим покачала головой.

— Итак, что дальше? Кляп в рот? — строго спросила амматиса.

— Вы ведь не будете кричать, да? Тогда и кляпа не будет… — наклонившись, прошептала прямо в ухо Катрия. — А ещё скажите, в каком из карманов лежит золотишко. Оно мне пригодится.

Что-то неуловимо изменилось в бывшей пленнице. Из робкой, даже забитой девочки она превратилась в странное, смертоносное создание. Интуиция подсказывала Тимаре, что лучше не сопротивляться.

— Бери кошель на поясе. Там хорошая сумма.

— Вот и ладушки. Не кричите, амматиса, а то голос пропадёт на сутки, — предупредила Катрия, касаясь ледяными кончиками пальцев шеи Тимары.

— И как долго мне не кричать? — недовольно спросила жрица.

— Пока не взойдут звёзды, — с довольным хохотом ответила Катрия, направляясь к трём шаграм, мирно стоящим у пальмы.

Тимара провожала её странным взглядом. Блейз лежал рядом, но даже не шевельнулся. Защитник нашёлся, однако! Бесполезное создание! Надо будет продать при первой же возможности!

“Она бы тебя не обидела, с-свёс-сдная. Поэтому и леш-шу, не меш-шаю”.

— Замечательно, — фыркнула Тимара. — А то что она меня ограбила, это, значит, ничего?

“Деньги наш-шивное, с-свёс-сдная. Всё прих-ходит и ух-ходит, кроме ш-шис-сни. Её я и берегу”.

Тимаре оставалось только грустно вздохнуть. Последнее время она чувствовала себя совершенно беспомощной и бесправной. За неё хотели решать все, кому не лень. Каждый видел себя её проводником в этом мире. Это невыносимо раздражало.

— Кстати, — Катрия неожиданно обернулась, привстала в седле шагра, словно хотела выглядеть значимее. — Береги того, кого носишь под сердцем. За ним придут.

Стиснув бока ящера бёдрами, она пустила его вперёд, скрывшись вскоре за гребнем бархана.

— Что-то слишком много всего происходит. Блейз, можешь перекусить верёвку? — попросила Тимара.

“Могу. Но не буду. С-сиди с-спокойно, с-свёс-сдная!”

— Но почему! — Тимара обиженно надула губки.

“Потому ш-што я слышу, как идёт твой Вертон. А девуш-шка в беде это более выгодное полош-шение, чем с-самостоятельная с…”

Договорить он не успел. Или не захотел. Но у Тим не осталось сомнений, что “с” означало вовсе не служительницу богини, а что-то вроде суки или стервы.

Хвост пятнадцатый. Побег

Тимара готова была закатить глаза и изобразить, что упала в обморок, лишь бы не слышать нудное, повторяющееся из раза в раз брюзжание Вертона. Он словно превратился в старика, отчитывающего внучку за якобы неподобающее поведение.

— Сколько можно?! — наконец не выдержала жрица.