…Инга вышла из гостиницы. Она не сразу заметила, как к ней подошла худенькая девочка с большими внимательными глазами и протянула в ее сторону тоненькую ручонку, в которой белела открытка.

– Подпишите на память, – попросила она. Это была юная болельщица.

Инга взяла открытку, достала из сумки авторучку, ласково-вопросительно посмотрела на девочку, невольно задержала взгляд на ней, как задерживают его матери на своих детях, когда видят, что в их внешнем виде не все благополучно.

На девочке было старенькое пальто. Инга вспомнила себя. Как она ходила в школу в холодных резиновых ботиночках, в которых страшно мерзли ноги. А нужно было по Неглинной пройти до Трубной, пересечь ее, пройти дальше за цирк и рынок – добрый километр до школы № 187… Вспомнила, как приехал с Дальнего Востока дядя Коля, брат отца, служивший там в армии, и почти всем детям-родственникам привез подарки – пуховые шапочки и что-то еще, только Инге ничего.

А однажды отец принес ордер на детские валенки и галоши, предназначенные для Инги. Но Прасковья Игнатьевна взяла этот ордер у отца и по нему купила галоши и валенки другой своей внучке… А Инга продолжала ходить в школу в резиновых ботинках… Может быть, и этой девочке что-то предназначалось, а кто-то забрал…

– Знаешь что, – сказала Инга девочке, не показывая вида, что расстроилась, – пойдем, я тебе пальто куплю.

Девочка эта, я знаю, была под таким впечатлением от ее материнской доброты, настолько растрогана, что, придя в школу, она только и могла, что в тетради для сочинения, которое им задали в тот день на уроке, написать на всех страницах одно лишь слово «Инга». Все листки сочинения были заполнены им одним: «Инга, Инга, Инга…»

Девочка эта впервые встретилась с добротой не в книжках или кинофильмах, а наяву. Можно было твердо сказать, что она никогда не поступит дурно, потому что еще в детстве она познала хорошее и светлое в людях. Эта девочка стала уже взрослой, матерью, добилась больших успехов в своей работе, ее знают даже за рубежом.

«Главное – участие в олимпийских играх» – таков девиз. Но плох тот олимпиец, который не хочет выиграть на Олимпиаде. «Если б только поехать туда, я бы победила», – думала Инга. Ведь там не нужна сумма очков, каждая дис танция в отдельности – это и есть олимпийская цель для конькобежца. По две дистанции в день не бежишь – каждой дистанции посвящается день. Ты можешь выступить там, где особенно силен. Спринтер – на спринтерской дистанции (500, 1000 метров), стайер – на стайерской (1500, 3000 метров).

Шли отборочные соревнования на Медео. Высота расположения катка над уровнем моря и связанные с этим остальные условия примерно те же, что и на высокогорном катке в американском местечке Скво-Вэлли. Та же разреженность воздуха, так же трудно дышать с непривычки. Сейчас точно известно, какому организму сколько нужно времени на акклиматизацию. Тогда же высчитывать дни, необходимые для полной перестройки организма в новых, непривычных для него условиях, не умели. Были лишь отдельные наметки, наблюдения, но все их можно было сравнить с наводкой при стрельбе из пушки по принципу: отводи ствол в сторону на два локтя от солнца.

В те годы многие конькобежцы, не зная методики акклиматизации в высокогорье, так и не смогли приладиться к высокогорному льду. И он был действительно непонятен и коварен. Самые опытные только постигли его нрав: нужно либо сразу же по приезде на высокогорный каток выступать в соревнованиях, не дожидаясь перестройки организма, либо уж отсидеться «наверху» столько, сколько это необходимо для полного его приспособления. И еще учитывать нужно, как говорят в спорте, «индивидуальные особенности».

Лед Медео долгое время был неудачным для Инги. Выступая на нем в 1957 году в отборочных соревнованиях к первенству мира, она еле-еле попадает в сборную команду, заняв общее седьмое место (и выигрывает на первенстве мира!). Она жаловалась тогда на нехватку воздуха («Я прямо задыхаюсь»). На этот раз ей и вовсе не повезло, она упала на дистанции 500 метров и на остальных дистанциях выступала вне конкурса.

Непонятно, по какому принципу шел отбор в команду, но Ингу, отставшую на «тройке» от победительницы Л. Скобликовой всего лишь на 0,1 секунды, в команду не зачислили. Хотя на Олимпийских играх учитывается результат на каждой отдельной дистанции, а не сумма многоборья. Стали глядеть сразу на ярлычок: «Инга не умеет бегать на высокогорье».

И еще вот почему не посчитались с ней. Отличных конькобежек в Союзе было много: не Артамонова, так Рылова выиграет, не Рылова, так Стенина… И это перечисление фамилий можно было бы продолжить до десяти. Ты расстроилась, тебе обидно – никому нет до этого дела: «Все в рамках правил!» Но в том-то и дело, что эти рамки устанавливали нередко те, кто в спорте понимал мало. Занял одно из трех призовых мест на дистанции – поезжай на Олимпиаду, не занял – оставайся дома. Но тут еще гадали – кому ехать, а кому не ехать… Появлялись и призывы: «Омолодить сборную, омолодить сборную». Омолодили. Через несколько лет на первенствах мира по конькобежному спорту стали занимать мы десятые – тринадцатые места. Но это уже после гибели Инги…

Всего этого, кажется, давно уже нет в нашем спорте, а вернуть былую славу нашим отечественным конькам пока еще в полной мере не удается.

Наряду с нашей поддержкой, ее родственников, в эти нелегкие для нее дни разочарования помогали ей очень морально и письма болельщиков. В который уже раз они оказывали на нее живительное воздействие, давали ей возможность почувствовать себя необходимой людям, вновь приободриться, приподняться духовно еще на одну ступеньку. Она так всегда была рада теплым письмам и так их всегда ждала!

Если она не на все из них ответила, то только из-за учащенного ритма своей спортивной жизни, прошедшей в разъездах из города в город, из страны в страну, и постоянного выступления в крупнейших соревнованиях в течение десяти лет, отданных ею конькобежному спорту.

Особенно после первых больших побед приходило столько ей писем на Петровку, 26, где мы жили, что не только читать, но и получать их она не всегда успевала.

На этот раз письмо застало ее дома. Ей писал большой любитель катания на коньках, один из ее верных болель щиков:

«Я часто посещаю катки для массового катания… Но только я не знаю, может быть, эти катки вы теперь не посещаете? Вы и летом тренируетесь или, как кончается зима, вы кладете коньки и забываете о них до следующей зимы, вроде меня?

Анатолий Миронович Зайцев, Мордовская АССР».

Коньки, конечно, «отдыхают» от зимней работы, это верно, но спортсмен – нет. Только месяц отпуска, как и всем, дается ему на отдых – и то активный, с выполнением легких гимнастических упражнений, участием в спортивных играх, как сказал бы тренер, для расслабления и поддержания тренировочного тонуса. Необходимо и укрепить здоровье.

Но подметил болельщик верно: не посещала она теперь катков для массового катания. А почему, собственно, не посещала? Не потому ли, что была двукратной чемпионкой мира, которой неудобно прийти покататься на маленький каточек для разрядки, чтобы вновь почувствовать себя непринужденно?