И этот смысл был он, ее светлая любовь к нему. И в ее душе трепетно зазвучала нежная и в то же самое время грустная мелодия скрипки, она хотела поведать девушке о быстротечности юности, времени, когда мы можем полной пригоршней захватить у жизни пышный цвет и полноводность наших чувств. Юность – эта таинственная алхимия души влюбленного, где неповторимость и сладость первого прикосновения, первого поцелуя переплетается с жарким ожиданием встречи, той единственной и такой долгожданной первой ночи. И они неспешной и легкой поступью стали продвигаться навстречу друг другу. Между ними установился свой собственный неповторимый язык любви, понятный без слов им одним. Он хотел посвятить ей свою собственную лунную сонату, ей же захотелось сказать ему, что он самое драгоценное, что есть у нее в жизни. Впервые жизни она захотела родить ему детей, их маленьких звездочек, чтобы одиноким созвездием, неким символом вечной любви оставить след в этой жизни.

– Нита, – тихо позвал он ее.

Он хотел показать ей удивительный цветок, а может, он просто хотел, чтобы она близко подошла к нему и стала ему еще ближе. Невероятной нежностью и радостью отозвалось в ее душе произнесенное им ее имя. Она присела рядом с ним.

– Красивый цветок? – спросил он ее.

– Красивый, – ответила она, мельком взглянув на цветок.

Ей захотелось задержать это мгновение, мгновение установившейся между ними невероятной близости. Он же в ответ осторожно прикоснулся губами к ее щеке и замер в своей невероятной нежности к ней, замерла и она, боясь пошевелиться.

И вдруг она почувствовала, что ее чувство к нему распускается множеством нежных ароматных цветов в ее душе, и она поняла, о каком саде говорил Повелитель, вспомнила она и слова Сеи Нерим о том, что необходимо найти себя настоящую, и тогда она окажется в прекрасном саду.

Иф почувствовал, что настало время расстаться с камешком, но прежде чем с ним распрощаться навсегда, он не преминул щегольнуть им перед ней. Обсидианом неожиданно сверкнула радужная оболочка его глаз, и этот полыхнувший огонь, который был красноречивым признанием ей в любви, обжог ее.

– Так это были вы? – и она тут же поправилась, – Так это был ты, Иф? – и от этой неожиданной разгадки по ее телу радостно побежали мурашки.

Повелитель, мучитель, учитель и ее любимый – все в одном флаконе, о чем можно еще мечтать любящей женщине. И этот аромат, заключенный в одном флаконе, неожиданно вернул ей драгоценные ощущения чувственной неги, мучительно страстных желаний.

Она потянулась к нему, но почувствовав, что ей мешает корона, тихо произнесла: «Я сейчас». И стремглав исчезла в изумрудной вечности можжевельника. Она быстро освободилась от всех атрибутов королевской власти, освободила свои волосы от шпилек, и они богатой волной закружились вокруг нее. От прародительницы Евы ее отделял только небольшой лоскут ткани вокруг ее тела, но и с ним в сладком предвкушении чувствовала она, вскоре придется расстаться, как только она бросится в его объятья.

– Иф! – призывно позвала она его, – Это я!

Она не узнала свой голос, столько было в нем неземной силы, которая могла свернуть горы, которыми окружил себя ее Повелитель. Но никто ей не ответил. Пробираясь через заросли можжевельника, она впервые в жизни почувствовала щемящее чувство одиночества. Сейчас она выйдет на дорогу, их пыльную дорогу и увидит его. Но расступившиеся заросли открыли ее взору невиданный красоты сад. Она замерла, прислушиваясь к звукам таинственного сада, и услышала за своей спиной легкие шаги, его шаги и медленно повернулась. Словно боясь спугнуть грациозную лань, он, не смея пошевелиться, смотрел на нее. Она же в радостном волнении стала открыто любоваться им, взгляд ее от крепкого торса невинно скользнул к набедренной повязке, которую ей захотелось игриво сдернуть. Он тихо позвал ее, она встрепенулась и посмотрела ему в глаза. Несколько шагов, как несколько сладких мгновений, которые они растягивали, отделяли их от неземного наслаждения. Первым не выдержал он, целую вечность ждал он этого мгновения, и вот она так близко, ее нежное дыхание касается его губ, которые мгновенно срывают с ее губ печать. Его долгий поцелуй открыл ему ее всю, словно сладостно трепещущую лилию, его лилию!

Эпилог

– Как быстро летит время, – вздохнул Венсан.

– А Вы, мой друг, убыстряете его, – улыбнулся Готье, – но не будем о грустном.

– Девочка превратилась в юную мадмуазель. Где теперь она? Прошел год, как она согласилась на эту авантюру, поддалась на уговоры графа и отправилась на поиски Повелителя. Как тихо стало в Сель-Арме без нее и ее свиты.

– Не живется вам спокойно, мой друг, – улыбнулся Готье.

– Как можете вы быть таким спокойным? – возмутился Венсан.

– Наверное, это старость, и мы становимся мудрыми, потому что на чудачества у нас просто не хватает сил, – и чтобы отвлечь Венсана от бесполезных раздумий, он решил пофилософствовать над незамысловатостью жизни, – Как удивительно устроена наша жизнь, вы бы знали, Венсан, как мне не хотелось впускать вас в свою лабораторию. Я всегда боялся, что Вы разобьете мою стеклянную колбу, – и тут же, увидев поднимающиеся брови своего друга, пояснил, – Вы правы, стеклянная колба находилась лишь в моей голове. Сейчас же я не представляю свою жизнь без вас, без вашего назойливого интереса к моим скромным трудам.

– Скорее, без моего докучливого интереса, – уточнил Венсан, – но не будем отвлекаться. Скажите, что говорят наши звезды о королеве, которая когда-то укусила меня. Я всегда буду нести ответственность за ее жизнь.

– Вы аргументировали свой интерес, и не оставили мне никаких шансов, Венсан. Надеюсь, что меня простят боги, если я открою чужую тайну, – заговорщически произнес Готье, переходя на шёпот.

– Неужели, профессор, вы столько времени хранили ее от меня, я бы так с вами не смог поступить?! – искренне удивился доктор.

И у них, как у двух заядлых игроков, загорелись глаза, и к ним присоединился третий – былой азарт.

– Бросим кости, – улыбнулся профессор.

– Чьи? – подыграл ему доктор.

– Наши – уже бесполезно.

И после своеобразного ритуала Готье начал свой увлекательный рассказ.

– Вы помните, наверное, мой друг, как постарались Меркурий с Венерой, уединившись в голубой лагуне созвездия Рыб. И вот на свет появилась прекрасная девочка, которую подхватил Овен, и, надо было такому случиться, что в этот самый момент повернул свою голову Сатурн.

– Зачем такую красоту доставлять на грешную землю, я лучше оставлю ее себе, – Сатурн укоризненно взглянул на Меркурия.

Меркурий был бы не Меркурием, если бы не начал свой торг.

– Разве сможете вы своей неповоротливостью и суровостью ощутить все