так и есть, на голову мне накинули одеяло – мое собственное одеяло, поэтому я ничего не вижу, иду на ощупь, шаркая тапочками. Тапочки мне подарили недавно – смешные такие, с собачьими мордами, они мне чуть велики, но все равно я ношу их с удовольствием.

Внезапно тапочка падает с моей ноги, я начинаю искать ее.

– Осторожно! – говорит кто-то вполголоса, потом тихонько чертыхается, сильные руки поднимают меня и несут.

Тут все пропадает, и я ощущаю себя на оживленной улице, возле входа в кофейню.

Осетров крепко взял меня за локоть, заглянул в глаза:

– Вам снова стало плохо?

– Да нет, все нормально… а что это за люди, имена которых вы перечисляли?

– Это не разные люди. Это разные имена одного и того же человека. Того самого, чей труп мы нашли в машине.

– Вот как? Вы установили его личность?

– Ну да… мы сняли его отпечатки пальцев и проверили их по базе данных. И выяснили, что человек с такими отпечатками носил в разное время несколько имен – те, которые я вам перечислил.

Он внимательно посмотрел на меня и спросил:

– Так вы узнали какое-то из этих имен?

– Я… я не уверена. Мне нужно время, чтобы попытаться вспомнить… кто же он такой был, если жил под разными именами?

– Определенно, это был не обычный законопослушный человек. Эти имена всплывали несколько раз по самым разным поводам. Этот человек был свидетелем одного убийства, двух ДТП со смертельным исходом и еще нескольких криминальных эпизодов. Его ни разу не привлекали к уголовной ответственности, но он подозрительно часто был в двух шагах от места преступления.

– И что это значит?

– Я бы сказал, что он мог быть наемником.

– Наемником? – переспросила я, понимая, как глупо выгляжу.

– Наемником… или киллером… человеком, которого нанимают для разных темных, проще говоря, криминальных дел. Так вы мне ничего не хотите рассказать?

– Ну, сами посудите – где я могла встречаться с киллером? Я в таких кругах не вращаюсь…

– Ну, он же не сообщает всем о своей настоящей профессии. Он мог быть среди ваших знакомых…

– Я говорю вам – мне нужно время, чтобы попробовать вспомнить. А что, его правда загрызли?

Я задала этот вопрос для того, чтобы как-то сменить опасную тему разговора.

Осетров быстро взглянул на меня и проговорил:

– Вообще-то, я не имею права разглашать посторонним такие подробности дела.

– Но я не совсем посторонняя!

– Ну, да… и все же… да, характер нанесенных ему ран очень похож на укусы животного.

– Животного? Какого именно животного?

– Ну, я не большой специалист по диким животным. Нужно еще проконсультироваться с зоологами, но на первый взгляд это похоже на зубы волка.

– Или собаки?

– Да, или крупной собаки. А если учесть, что волки уже давно не замечены в тех местах, то да, вы правы, скорее всего, это укус собаки.

Тут как раз из-за поворота дороги вышел огромный черный ротвейлер, за которым на поводке тащилась миниатюрная старушка.

Я невольно отступила в сторонку, подальше от ротвейлера, и проводила его опасливым взглядом.

– Ну, я думаю, если это была собака, то, скорее всего, бродячая. Их в окрестностях города довольно много. И они не боятся людей. Были случаи нападения.

– Собаки… – проговорила я задумчиво, – возможно.

– Но… – проговорил Осетров, и по тону его я поняла, что сейчас-то он и скажет самое главное, – но только собаки никак не могут напасть на человека, едущего в машине, верно ведь? Ну, не голосуют же они на дороге, а если и голосуют, то никакому водителю не придет в голову останавливаться, чтобы подсадить их в машину.

Угу, вот и к делу подошли. Стало быть, он все-таки мне не верит. Но вряд ли он считает, что это я загрызла того типа в машине. С другой стороны, что-то такое он болтал про экспертизу, которая затягивается. И если определят, что тот тип в машине был без сознания, да еще найдут в машине мои отпечатки…

Я задумалась, не для того ли этот хитрый капитан заманил меня в кафе, чтобы потом украсть оттуда чашку из-под кофе и таким образом достать мои отпечатки. Получалось, что он не успел это сделать, мне стало плохо, и мы вышли. И вообще, так только в сериалах делают. Но баллончик все-таки я выброшу.

Осетров смотрел на меня в ожидании ответа, но вот уж фиг ему, не дождется.

– Вообще-то, я уже пришла, – сказала я радостно. – Спасибо за кофе и всего доброго!

Осетров неумело скрыл разочарование и ушел.

Когда я вошла в квартиру, Нинка заманила меня в свою комнату.

– Ты слышала? – прошипела она.

– Что? – переспросила я недоуменно.

– Женщина пропала! Танцовщица из кордебалета! В нашем районе, между прочим! По телевизору несколько раз объявляли, и листовки всюду расклеены! Поздно вечером с работы вышла, а до дома не дошла, по дороге пропала!

– Ну и что?

– Ты еще спрашиваешь? Сегодня же вторник…

– Ну, само собой, вторник. И что в этом удивительного?

– Алиска, ты что – совсем не врубаешься?

Вообще-то, я еще не отошла после разговора с Осетровым и не очень внимательно слушала Нинкину болтовню. Тем более что пока не замечала в ней никакого смысла.

– Убийца по вторникам! – произнесла она страшным, трагическим шепотом. – Ты помнишь, что мы видели ночью?

Тут я действительно вспомнила минувшую ночь, крадущегося по коридору соседа Викентия в плаще и шляпе, из-под которой свисали черные космы, кровавые разводы в раковине…

Мне заметно поплохело. И так неприятности, так еще и дома покоя нет.

– Это его работа! – уверенно проговорила Нинка.

– Ну, не знаю…

– Знаешь или не знаешь – а я в этом просто уверена! И я не я буду, если его не разоблачу! Я сегодня из дома ни на минуту не выходила, следила за его дверью…

– Ну и как?

– Да никак, – Нинка тяжело вздохнула, – отдыхает… отсыпается после тяжелой ночи. И вообще, ждет, пока стемнеет. Ты же знаешь, что они боятся света…

– Они? Кто они?

Нинка не удостоила меня ответом. Она только взглянула свысока, а потом добавила:

– Кстати, раз уж ты пришла, последи за ним, я хоть в магазин сбегаю, а то у меня холодильник пустой, все, что было, за день подъела. Знаешь, как во время слежки есть хочется!

Я отпустила Нинку в магазин, клятвенно пообещав, что не упущу злодея Викентия.

Но почти сразу после ее ухода он выбрался из комнаты, наведался в ванную и после этого ушел.

О чем я и сообщила Нинке, когда она вернулась.

– Что ж ты, ты же обещала