их вполне можно было. Особенно тем, кто наверняка знал о существовании такой суммы.

Еще мне не давала покоя мысль о том, что беспорядок в квартире был устроен не просто так. Что, если кто-то решил подтолкнуть следствие? Ведь поначалу деньги не были обнаружены. Но в таком случае есть все основания полагать, что этот «кто-то» имеет намерение направить следствие по ложному пути. Опять получается, что Владислава Расстрельникова подставили? И вообще, я же говорю, расположение тайника на редкость очевидно. Более банальный способ хранения денег – разве что под матрасом. Мне кажется, что кто-то решил свалить свои грешки на Расстрельникова…

Надо все же поехать в цирк и выяснить, сколько платили Владиславу Расстрельникову и мог ли он иметь такие большие деньги.

Я оставила свою машину недалеко от цирка, вошла в вестибюль и открыла следующую дверь. Виолетта Михайловна, увидев меня, приветливо улыбнулась.

– Здравствуйте, Татьяна Александровна, вы снова к нам? – спросила женщина.

– Да, вот необходимо поговорить с Ростиславом Максимовичем, – ответила я. – Он у себя в кабинете?

– Да, он уже пришел, проходите.

Я пошла уже знакомой дорогой и вскоре оказалась перед дверью кабинета Бередунковского. Я прислушалась: за дверью было тихо. Значит, Бередунковский один. Я чуть-чуть приоткрыла дверь: так и есть. Заместитель директора цирка сидел в кресле, опустив голову. Меня он не увидел, видимо, был погружен в какие-то думы. Я постучала.

– Да, войдите, – послышался голос Бередунковского. –   Это снова вы, Татьяна Александровна? – немного напряженно спросил заместитель директора, увидев меня.

– Здравствуйте, Ростислав Максимович, – поздоровалась я, подходя к столу. – Да, это я, собственной персоной.

– Снова обыски? – как бы в шутку спросил Бередунковский, но напряжение в его голосе заметно возросло.

– Да нет, – ответила я, садясь на стул напротив него. – Просто остались невыясненными некоторые вопросы.

– А-а, понимаю, – с заметным облегчением проговорил Бередунковский, – ну что же, спрашивайте, Татьяна Александровна. Я готов ответить на ваши вопросы. Если это входит в мою компетенцию, – добавил он.

– Меня интересует зарплата Владислава Расстрельникова, – сказала я.

Бередунковский недоуменно посмотрел на меняю.

– А разве его зарплата имеет какое-то значение? – в замешательстве спросил он. – Вы ведь ищете убийцу Владислава.

– Все верно. Но для того, чтобы найти преступника, мне необходимо иметь полную информацию о жизни Расстрельникова. Это касается также и его вознаграждения за работу, – объяснила я.

– Видите ли, Татьяна Александровна, – неуверенно начал Бередунковский, – Владислав часть своей зарплаты получал, ну, как это теперь водится, в конверте, так что…

Заместитель директора смешался и замолчал.

– Ростислав Максимович, вы, вероятно, не поняли моего вопроса? – довольно резко спросила я. – Так я повторю. Сколько же денег получал Расстрельников в конверте, как вы выразились, и официально? Я же не вчера на свет появилась и знаю все схемы ухода предприятия от вездесущей налоговой. Итак, сколько получал Расстрельников?

Бередунковский нехотя назвал цифру. Я прикинула приблизительную сумму, которую Расстрельников получил за время, которое он проработал в цирке, с учетом «белой» и «серой» зарплат, и сравнила ее количеством денег, найденных в тайнике за картиной. Даже с учетом возможных гонораров за зарубежные гастроли в тайнике находилась несравненно большая сумма, чем мог заработать Владислав. Но, возможно, Расстрельников, работал где-то еще? Ну, то есть не работал, а подрабатывал. Скажем, его приглашали к богатым мира сего на закрытые вечеринки. Или же на какие-то корпоративы. Могло быть такое?

– Ростислав Максимович, скажите, а мог Владислав подрабатывать где-нибудь еще? Ну, помимо цирка? – спросила я.

– Ну где же он мог подрабатывать? – недоуменно спросил заместитель директора.

– Ну, скажем, на закрытых вечеринках для избранных? Я имею в виду элитарные клубы, – пояснила я.

– Не знаю… – Бередунковский пожал плечами. – Вряд ли. В элитарные, как вы говорите, клубы обычно приглашают певцов. Да и Владислав по своей натуре был не таким, чтобы зарабатывать, выступая перед обеспеченной публикой. Не такой у него был характер.

– Понятно. Ну что же, спасибо за разъяснение, Ростислав Максимович, – сказала я, вставая со стула. – А теперь я намерена встретиться с теми артистами, которые были заняты в тот вечер.

– Я вас провожу, Татьяна Александровна, – засуетился Бередунковский, вставая с кресла.

– Не стоит беспокоиться, Ростислав Максимович. – Я жестом остановила его. – Я тут уже многое знаю, так что дорогу найду.

– Ну, как вам будет удобнее. – Заместитель директора снова сел в кресло.

Я вышла из кабинета Бередунковского и пошла к дежурной.

– Виолетта Михайловна, у меня есть еще несколько вопросов, – сказала я, подойдя к женщине. – Мы можем сейчас с вами поговорить?

– Ну, конечно, Татьяна Александровна, спрашивайте. Если знаю, то отвечу, – с готовностью отозвалась дежурная.

– Меня интересует ваш осветитель Геннадий Каравайников, – начала я. – Расскажите о нем. Вы ведь работаете в цирке довольно давно, не так ли?

– Да, это так, – подтвердила женщина.

– Стало быть, много раз общались с ним. Как вы могли бы охарактеризовать Каравайникова? – спросила я. – Свойственна ли ему доброта, сострадание? Или, наоборот, он злобный и мстительный?

– Он конченый алкоголик, – резко ответила дежурная.

– Прямо вот так однозначно? А как же в таком случае Геннадия Каравайникова держат на работе? – удивилась я.

– Ну, в запой он уходит очень редко, поэтому справляться со своими обязанностями может. Но нутро его все отравлено водкой, – резюмировала женщина.

– Понятно, – кивнула я. – Ну а все-таки: чего больше в нем, человечности или злости и непримиримости? – продолжала допытываться я.

– Татьяна Александровна, – дежурная пристально посмотрела на меня, – что-то я не пойму, к чему вы клоните. А, поняла. Вы хотите спросить, мог ли Геннадий убить Владислава?

– Пока я только выявляю тех сотрудников цирка, которые в тот вечер находились в цирке, – объяснила я. – Ведь Геннадий был в цирке в тот вечер, когда застрелили Владислава?

– Был, – подтвердила Виолетта Михайловна. – Ну а по поводу характера Геннадия я могу сказать, что он незлобный и немстительный, просто больной человек, зависимый от спиртного.

– Я была у него дома, но Каравайников отсутствовал. И никто из соседей и его друзей не мог сказать ничего определенного по поводу его местонахождения. А вы, Виолетта Михайловна, что можете сказать? Где Геннадий