И вдруг понимаю, что нет: бьют там кого-то за стенкой. И знатно бьют, с душой так. Я сразу окаменел просто. Ни мыслей, ничего. Вот я, вот коридор тёмный, вот двери. И где-то рядом бьют какую-то девушку. Я тогда, значит, плечом дверь выбиваю, врываюсь внутрь. Там мужик в кожаной куртке, а перед ним девочка, ну, двадцать лет ей ещё можно дать, да и то с натяжкой. Она в мини-юбке, накрашенная, на шпильках. Понятно всё, деньги не поделили. Они на меня смотрят оба, я уж не знаю, как выглядел, наверное, реально страшно, если они вообще не сказали ни слова. Да и потом я в то время уже был не маленьким сам по себе, в качалку, считай, пятый год ходил. Стоим и смотрим друг на друга. И дальше мужик разворачивается ко мне, медленно-медленно, ещё ничего и сказать не успевает. Или, может, сказал что-то… я не помню. И – отлетает назад, к стене. Будто бы доской его кто-то огрел. Почему отлетает? Кто его разберёт. Загадка века. Наверное, потому что я в него выстрелил, потому и отлетает. Я даже не заметил, как за ствол схватился. Вроде раз, и уже со стволом. Девчонка в крик сразу, там кровища хлещет, этот дёргается, как ненормальный. Я тогда раз, два, три. Всю обойму в него всадил. И ничего, затих вроде. Я на девчонку смотрю, говорю, пошли, мол, давай, быстро. Сели, поехали. Тут её отпустило, затараторила, что она, дескать, сама из провинции, хотела продавщицей устроиться, что её заставить хотели насильно в борделе работать. Кто-то вообще верит в этот бред сивой кобылы? Первый раз, да, у них всегда первый раз. Продавщицей она хотела, конечно!.. Мечтала с детства, да. Со шпильками этими. Я её спрашиваю: везти-то куда, где она живёт-то вообще? Тут она зарыдала, и всё понятно стало, короче. Отвёз к себе. Я тогда квартиру как раз купил. Там столько лишних комнат, даже не знал, чем заставить. Говорю, вот, мол, выбирай любую, завтра утром посмотрим, что делать-то с тобой, горемычная. Она кивнула, ушла, слышу, в ванную сходила, и вроде всё, спит.

Я на балконе стою, а жил я тогда на двенадцатом этаже, там такой вид на Битцевский парк, ну, просто масса леса, деревья туда-сюда, и ветер завывает, и такие далёкие-далёкие огоньки у самого горизонта. Красивое место. Вот я смотрю, слушаю ветер и чувствую – отпустило. Или нет, даже не так чтобы вот «отпустило». Нет. Будто бы я стоял на рельсах, по которым сейчас поезд пойдёт, и никак не решался – назад шагнуть или вперёд. А сейчас будто я – всё, шагнул, и уже на другой стороне. Вроде несётся поезд, вот за спиной, а мне – хорошо. Потому что теперь это уже не случайность, не жизненная необходимость. Теперь я – другой человек. И, значит, моя жизнь теперь тоже станет другой.

Утром у меня не было времени разбираться, работа и всё такое. Я подумал, всё равно из дома тащить нечего, ключ ей оставил. Только, говорю, стены не снеси, а ключ брось под коврик, я найду. Возвращаюсь, она дома, готовит что-то. Понятно, остаться хочет. И ладно бы что-то хорошее готовила, так нет, дрянь какую-то. То есть, видно, что старалась, но вот не дано ей. Пиццу пришлось заказать, как обычно.

И вот сижу я и думаю: девчонка симпатичная, конечно. Ну и что, я красивых баб не видел, что ли? На фига она мне сдалась? Видно же, что бардак у неё полный с жизнью, сама ничего не умеет толком, не знает. Проблемы только умеет искать на голову себе и другим. И знаешь, почему-то это меня и притягивало к ней. Не знаю, может и сам я тогда проблем искал. Короче, зажили кое-как. Я потом уже к нам её устроил. Да ты уже догадался, небось, – это Нина. Та самая, которая тебя нашла. Только не говори никому, а то сложно там у нас всё. Ага, это сейчас она ходит как королева, а тогда что ни неделя, то новое приключение. То алкашей каких-то притащит, то звонит в слезах, грабят её, видите ли, посреди ночи. А чего она попёрлась ночью? Дура дурой была. Я, конечно, не лучше – срывался… Смотри, видишь след в боку от пули? Это подарочек от одного из её «друзей». Он, конечно, потом пожалел, что промазал…

Но с рынком, я уже тогда понял, нужно было завязывать. Я сказал Витьке, мол, всё, давай выходить на серьёзный уровень. Как раз заканчивалась приватизация. Я говорю, ты хватай газ, а я нефть. Там у кого пойдёт лучше, тот и в дамках. Сейчас или никогда.

Не знаю, может, если бы я его уговорил, если бы не бросил тогда, может, он и в живых бы остался. Но, сам видишь, где я, а где он, упокой Господь его душу.

Тогда-то всё и пошло под откос. Команду я с собой забирать не стал, только пару самых проверенных ребят, Нину, конечно… Или нет… А, нет, она тогда ещё мыкалась, в кино пыталась устроиться. Не важно, короче…

В нефтянке уже пошла игра по-крупному. Что там с ребятами делали… Отловил одного – пытался бомбу мне в офис подбросить. Спрашиваю, мол, чего ты? Ну, мы же вместе начинали. Что я тебя, обидел чем? Обделил? А он и говорит: Серёга, говорит, ну вот ты знаешь, сколько нужно денег, чтобы мне с семьёй жить в Италии до старости, ни в чём не нуждаясь и не работая никогда? Так вот, мне, говорит, в десять раз больше дали. В десять раз! Вот сразу, на месте. Никаких авансов, обещаний. И, знаешь, смотрит он на меня и говорит, мол, сам не взял бы, что ли?! Нет?.. Неужели ты сам не хочешь всю эту нашу дерьмовую жизнь взять и послать далеко-далеко, навсегда и разом?

Тогда меня и сорвало. Что я творил, вспоминать тошно. Хоронили его в закрытом гробу. И я даже где-то завидовал ему. Для него – всё закончилось, а для меня – только начиналось. Я понял, что не могу больше рисковать, не могу думать, разбираться. Пока я решаю, кто тут прав, кто виноват – меня грохнут, тупо и просто. Как Витьку, как кого угодно. И либо я сдамся, куплю домик в Лондоне и выйду из игры, либо я больше не позволю никому даже заподозрить меня в малейшей слабости – я буду всегда начеку, всегда готовый ударить первым в тот момент, когда появится возможность. Больше не было никаких скидок, я ни к кому не поворачивался спиной, и, если кто-то был заподозрен в воровстве, предательстве, – я просто с ним расправлялся. Не знаю, сколько среди них было действительно виноватых, я просто не думал об этом. Как-то я ехал в машине. Вижу, подрезает кто-то, на красный свет едет, я ребятам тут же, мол, поработайте с этим козлом… Милиция? Да плевать. Мы все одно дело делаем. Всё равно мы держали судью на зарплате, без этого было не выжить.

Тогда я начал пить. Это было просто необходимо. В бизнесе важно, чтобы тебя боялись, не нужно быть самым умным. Знаем мы, где все самые умные в наше время. Нужно быть самым быстрым, агрессивным, непредсказуемым.

Тогда я и вспомнил про Денисова. Ребята быстро его пробили. Он работал электриком в Подмосковье, женился, детей не нажил. Мы с ним встретились. Вот здесь же, где и с тобой. Два года назад это было. Он, конечно, обрадовался, вот, говорит, в люди ты выбился, Серёга, не то, что мы тут. Я ему говорю: а что, хочешь моим личным помощником? У него сразу глаза загорелись, кажется, даже слюна закапала. А я продолжаю. Называю ему зарплату, как раз такую, какую предлагали, чтобы взорвать меня в офисе. Но, говорю, на что ты пойдешь ради таких денег? Убить человека сможешь? Любого? Прямо сегодня? Мой помощник должен быть предан мне, это ведь самое важное, правда?..

Он даже думать не стал. Говорит, да хоть каждый день. Я так и думал. Ладно, говорю, поехали.