ледоколе второй механик за ядерную безопасность отвечает. Леня Климович сейчас как раз дома отдыхает, на неделю приехал. Я ему пару часов назад с бербазы позвонил. Дома застал, пообщались. Догадываешься, какую информацию он мне о вверенной ему зоне выдал?

Сергей блефовал безбоязненно. Все, кроме телефонного звонка, было правдой. А в «ледокольном» вранье он не сомневался ни секунды.

– Правильно. Никто их зоны не трогал! Перегрузка забита в план лишь на следующий год. Других атомных ледоколов сейчас в Мурманске нет. Надеюсь, в достоверности этой информации ты не сомневаешься? А хочешь, Леша, я тебе сейчас на карте покажу, из какого района пригнали эту спецплавемкость? Откуда мы таинственную зону себе перегружаем. Сделаю это исключительно с одной целью: спасти твою бессмертную душу от греха, чтобы не появилось желания рассказать мне какую-нибудь новую сказку о зоне, например, с Кольской АЭС.

Половина переборки около умывальника в каюте начальника мастерской была заклеена старыми морскими картами прибрежной акватории Баренцева и Белого морей. Сергей подошел к переборке и начал внимательно изучать их, то привставая на носки, то сгибаясь над самой палубой.

– Бинокль дать? – поинтересовался ехидно Сердюк Алексей.

– Вот! – Ладонь Редина закрыла кусок одной из карт. Заинтересованный Сердюк подошел поближе, пригляделся:

– На моей исторической Родине в таких случаях говорят: «З глузду зъихав!»

Сергей сразу поверил, что Лешка ничего подобного и предположить не мог, даже если и пытался об этом задумываться: искреннее, не наигранное удивление и недоверие явственно читались на его лице.

– Леша, я на МБ-10, что эту нашу закусь привезли, – Сергей махнул рукой в сторону стола с опустевшими уже тарелками, – проконсультировался. У простых, рядовых очевидцев.

– Ну-ка, ладонь убери! – Сердюк стал внимательно присматриваться к карте.

– Бинокль не нужен? Или микроскоп, – отыгрался Редин.

– Да здесь, вообще, ничего нет! Наши карты эти участки уже не расписывают. Это суша или море?

– На стыке.

– Шуточки у тебя, знаешь…

– Если бы. Ты недавно хорошее замечание сделал: «Государство-то одно!» А если нет? Если…

– Так, все! – Алексей вернулся к столу, – это чересчур даже для твоего извращенного ума. Я не буду ничего от тебя слушать, не буду тебя ни в чем переубеждать. Что, прописные истины повторять надо: «Меньше знаешь – крепче спишь»? Не буду разузнавать, докапываться, выяснять! Я – военный человек, и приказ для меня – все!

– Ладно, Леша, – примирительно сказал Сергей, хотя на языке вертелись, готовые сорваться, обидные слова и фразы, – я же тебя не напрягаю. Все, так все. Давай-ка, примем по чуть-чуть. Ребята сейчас придут, деликатесы подметут. У тебя кофе есть? Отлично! И перекурим это дело.

Чего это он разоткровенничался? Понесло идиота! Здесь каждый выбирает сам, как себя вести. И Лехина позиция, как и Женькина, и Генкина была нормальной, правильной. А что же тогда он, Сергей? Да провались оно, правдоискательство на свою жопу!

– Бери стакан, начальник! Будем ждать премиальных окладов. А свое отработаем честно. На эту, Новую Землю, что ли, прогуляемся. И фоток, считай, никогда не было. Так?

– Серега-а-а! Ну, тогда мы их еще так потрясем! Знаешь, я это умею…

И Алексей пустился в описание технических подробностей выдавливания льгот, выколачивания привилегий и урывания всего-всего по снабженческой части. Сергей не слушал. В этот момент ему казалось, что от его решения может что-то зависеть.

Крутанув маленькое колесико из любопытства или просто руки чесались, он привел в действие механизм, истинные размеры которого не сумел бы оценить, даже если бы и увидел.

На стук в каюту пошел открывать Редин.

– Где здесь семга с осетрами, консоме и черепаховый суп? – Марков увидел Сергея. – Официант, из вин нам, пожалуйста, шило, урожая нынешнего года. Взболтать, но не перемешивать.

Сергей пропустил в каюту его и Женьку, а сам прошел к себе, чтобы переодеться в спортивный костюм и тапочки: так ведь и не добрался еще до своей каюты. Открыл ключом дверь, зажег свет и уже сделал шаг к шкафу, когда что-то привлекло его внимание. Даже не что-то конкретное, а общий порядок находившихся в каюте предметов.

Вообще, аккуратность была одним из «пунктиков» Сергея. Вряд ли виной тому стала строгая казарменная жизнь в училище: тысячи людей ее проходят, а потом могут успешно не замечать брошенную кое-как книгу или не сложенное аккуратной стопочкой белье в шкафу. Посторонним Редин объяснял, что это у него вообще на генетическом уровне. Каждая вещь имела свое строго определенное место, пусть даже и временное.

Не могла сейчас стопка служебных документов находиться на столе слева от старого чернильного прибора рядом с настольной лампой. Да еще в таком вопиющем беспорядке: отдельные листки внизу, а толстые журналы и книги сверху, вкривь и вкось. Взгляд на полку над столом подтвердил: все сдвигалось со своих мест, перелистывалось и возвращалось обратно без особой заботы о придании строго первоначального положения. Поиск происходил явно в спешке. Сергей присел у расположенного между тумбами стола сейфа. Болтающиеся веревочки из-под пластилиновой печати даже не удосужились прилепить на место.

Сейф Редин всегда опечатывал. Мало того что в его вместительном чреве хранился основной запас спирта в канистрах, фляжках, а чаще всего просто в трехлитровых банках; там находились чистые бланки для выписки проездных документов. Как нештатный помощник командира, он занимался их оформлением. Кроме того, лежал морской бинокль и штык-нож, который в особо торжественных случаях, в основном при визитах проверяющих, вешался на пояс рассыльного. Потом, во избежание возможной «утраты или утопления», изымался и постоянно хранился в сейфе у Сергея.

За все четыре года не было ни одной попытки вскрытия этого сейфа. Хотя, справедливости ради надо заметить, что случаи исчезновения спирта из кают офицеров и мичманов время от времени происходили. И обычно в этот же вечер, по странному стечению обстоятельств, происходила грандиозная пьянка в матросском кубрике. С каждым случаем разбирались, устраивали дознание, обшаривали, опрашивали, обнюхивали и всегда добивались признания. В общем-то все было естественно. Потом, уже с легкой руки Сергея, стали «по-мирному» договариваться с годками, обходясь «малой кровью» и воплощая в жизнь великую флотскую мудрость: «Если пьянку нельзя предотвратить, то ее надо возглавить!».

Сейф Сергея был заперт. Что, впрочем, показателем неприкосновенности отнюдь не являлось. В такие конструкции замки крепились по большей части примитивные, не представляющие для специалиста никакой сложности. А неспециалист при желании всегда мог подобрать под них ключ.

Да, так и есть: внутри сейфа все было перевернуто. Но уже через пару минут осмотра Сергей знал точно: ни из каюты, ни из сейфа ничего не пропало. Тому, что следы поиска не пытались скрыть, было