Сам с ней разберёшься. У тебя смена начинается? Димочка, красавчик, подмени, а? Вот позарез надо на часик домой сбегать, ты посиди здесь.

Лаборантки в планах у Димы не было, была следователь Нестерова. И планшет. И сон — сутки в больнице выматывали, словно неделю кирпичи таскал.

— Спускаешься в подвал? — Светлана Вадимовна опять что-то готовила.

Димка всерьёз опасался за своё здоровье и размер талии — обычно он ел, когда был голоден, но в последнее время начал замечать, что рука тянется к пирожку или куску паштета просто так, потому что это есть.

— Картошку посмотрю, давно лежит, как бы не начала гнить.

— Правильно, заодно мне пакет набери, наделаем драников. Любишь драники со сметаной?

Парень вздохнул, обречённо кивнул, затворил люк, и полез за планшетом, а когда достал, принялся рыться в тайнике. Монеты не было. Ни в терминале, ни в самом тайнике, ни на полу. Пришлось подняться наверх, посмотреть запись с камеры. Она стояла под углом, и включалась, когда зажигался свет.

С четверга подвал посещали три раза, и все три — гостья из деревни. К тайнику она не подходила, зато вынесла четыре банки огурцов, воровато оглядываясь. Судя по тому, что в холодильнике стояла только одна, ещё три пропали бесследно.

— Вот так, приюти у себя жуликов, без штанов останешься.

Димка перемотал записи несколько раз туда и обратно, но никто его сокровища не трогал, если, конечно, не сделал этого в темноте, с фонариком или наощупь. По-хорошему, камеру надо было настроить на движение, но раньше в этом необходимости хозяин дома не видел, а теперь поздно было — монету кто-то украл. Он повертел в руках планшет, и тот внезапно включился сам.

Кружочек с непонятным символом стал больше, и опять пульсировал, вместо меню сразу появился мессенджер, а в нём одно новое сообщение без обратного адреса:

«Напоминаю, что обсуждение программы с участниками и посторонними лицами запрещено. Содержание беседы проанализировано, нарушение признано незначительным. Штраф — 15000 единиц.

Внимание! Ваш баланс перешёл в отрицательную зону, срок погашения долга — двадцать пять недель. Если отрицательный баланс сохранится, участие в программе будет прекращено, неиспользованные средства вернутся на счёт, за вычетом обычной комиссии и расходов на погашение долга.

При отрицательном балансе вы не можете — оставлять сообщения другим участникам программы, изменять частоту синхронизации, оплачивать страховку, покупать дополнительные опции и оболочки, получать вознаграждение в исходном слое, а также пользоваться терминалом и накопительным жетоном.

Координатор».

На страничке баланса сумма в 13424 единицы светилась жирно-красным. Через несколько секунд экран планшета погас, но сумма долга осталась, к ней прибавился ещё один набор цифр — 24:6:18:47:05. Последние две цифры менялись, и когда дошли до нулей, предпоследняя пара уменьшилась на единицу. Димка догадался, что идёт обратный отсчёт, только от этого ему холоднее не стало. Впрочем, и теплее тоже, то, что через несколько месяцев он не будет одновременно двумя людьми, его не расстраивало, подумаешь, легко пришло — легко ушло, есть и игры и поинтереснее, чем в алкаша и спецслужбы. Куда больше молодого человека занимала мысль о том, что хорошо бы следователь Нестерова поскорее закрыла дело, и снова стала просто девушкой, которую можно на свидание пригласить. Эта знакомая ему нравилась гораздо больше, чем та, в другой реальности.

(15). Сторона 2. 30 апреля, четверг

(15). Сторона 2. 30 апреля, четверг.

— Один мой товарищ, он тоже был героем, — напевал я себе под нос, держась за рукоятки шайтан-машины.

Агрегат, стоявший в углу дворницкой, оказался уборочным комбайном производства ГДР, причём достаточно свежим, позапрошлогоднего выпуск. По сути, это был модернизированный промышленный пылесос, заглатывавший в себя мусор, который внутри прессовался в аккуратные брикеты из собачьего дерьма, бутылочных осколков, окурков и обёрток от мороженного, надёжно скрепленных порошковым клеем и водой. По замыслу инженеров компании Мультикар, такие брикеты вполне могли использоваться для строительства небольших немецких домиков с черепичной крышей, но в Советском Союзе своего кирпича хватало. А нужного клея — не было вообще, точнее, он был где-то на складе, но до рядового дворника не добирался. Поэтому брикеты получались рыхлые и ненадёжные, из таких ничего путного не построишь. Мой предшественник, настоящий Соболев, механизм слегка модернизировал, добавил тумблер, который направлял сжатый воздух в обратном направлении — желательно, в мусорный бак. Компрессор в немецком девайсе стоял мощный, его хватало, чтобы в турбо-режиме запулить снаряд аж на крышу. Или в нарушителя общественного порядка.

— Анохина, — крикнул я, — опять твоя шавка насрала на газоне, а ведь я тебя предупреждал по-хорошему. Анохина, ты дома?

Анохиной дома не было, она в это время в магазине покупателей обсчитывала и обвешивала, зато доберман выглядывал в окно, а его дерьмо лежало на земле. Подвёл сопло, втянул, перевёл тумблер в нейтральное положение, направил сопло на окно, щёлкнул переключателем сначала на компрессию, а потом на очистку — давление в агрегате резко подскочило, и подарок ушёл на второй этаж прямо к псу-изготовителю.

После странного разговора с сумасшедшим Лифляндом я понял, что всё в этой жизни временно. Не в той, в которой настоящий я, а в этой. В себе я пока что был уверен, и точно знал, что на просьбу старика не поведусь, но на всякий случай увеличил количество уколов — готовился к неожиданностям. Вторник, четверг и суббота, чётные дни недели, к тому же внутримышечно лекарство действовало хуже, состояние эйфории практически не появлялось, да и бодрости прибавлялось значительно меньше.

Зато появилось определённое беспокойство, похоже, у меня начинало развиваться раздвоение личности. В теле Соболева я чувствовал себя взрослее и свободнее, даже вёл себя по-другому, неосознанно копируя своих знакомых среднего и пожилого возраста — Чурова, Натаныча и отчима. А когда сознание сливалось, понимал, что за мной, молодым дураком, в реальном мире нужен глаз да глаз, но сделать ничего не могу, потому что я сам в это время нахожусь совсем в другом месте. Или наоборот? С определённого момента перестал я сам себе доверять на сто процентов, жизнь на два тела, возможно, для кого-то была весёлым приключением, а для меня источником стресса.

Одна из причин стресса с сумками наперевес направлялась в мою сторону — после схватки с работягами доктор Брумель решила, что я её спас, хотя на самом деле это сделали рефлексы Соболева, соседка и наряд милиции. Теперь Оксана Леонидовна при каждой возможности склоняла меня к сексу. Не то, чтобы это было неприятно, но с такой решительностью и оглянуться не успею, как