— Я хочу, чтобы ты ответил, что мы будем делать дальше, когда топливо закончится и генератор заглохнет? Ты когда-нибудь умирал от переохлаждения? Говорят это мучительная и не очень быстрая смерть.

— Предлагаешь открыть камеру и всем отравиться токсином? — спросил Патрик.

Вивьен с ужасом смотрела на них обоих, обнимая за плечо изнурённого Жана, продолжающего стонать с опущенной вниз головой в полубредовом состоянии.

— Прекратите! Слышите меня?! — вмешался Николя, — достаточно уже того, что неизменно здесь для нас происходит. Не надо добавлять сюда ещё своей истерики! А ты, Патрик… Ты же сам тоже всё понимаешь! Скажи ему! Почему я должен говорить за тебя?

— О чём он говорит?! — нервно поинтересовался Филипп.

Патрик ничего не стал говорить, а Николя также продолжил своё объяснение:

— Он рассчитывает на то, что к нам сюда вышлют пилотов Программы «Полярной Навигации». Теоретически они способны преодолеть такое расстояние за десять часов, но это не гарантировано. Правда есть ещё кое-что…

И Николя замолчал.

— Что есть?! Говори! Почему ты замолчал?! — взбесился Филипп.

— На станции «Восток» находится мой жених Андрэ Марсо, он один из пилотов этой Программы, — внезапно вмешалась в разговор Бенедикт Лурье, скромно сидя спиной к остальным, не поворачивая головы.

— И что, он спасёт нас?! — обрадовано вскричал перенервничавший Филипп.

— Оставь её в покое! — жёстко сказал ему Патрик, — что ты раскудахтался, тебе же сказали, что надежда есть, больше ты ничего не сделаешь! Да и, кстати, по поводу твоей идеи, — в конце дорога будет каждая секунда, так что не подставляй остальных. Если хочешь, можешь вскрыть себе вены, здесь найдётся чем, но не лишай других их последнего, пусть и малого, шанса.

Филипп замолчал, отползая от центра камеры к своему спальному мешку.

— Я вот, что подумал, — сказал Патрик, — давайте все залезайте внутрь спальников, а я опущу температуру ниже, будем экономить топливо, даже если в конце это будет вопрос одной минуты! Филипп, помоги нам с Вивьен уложить в мешок Жана!

— А что делать с его рукой? — спросила Вивьен.

— Её можно оставить на поверхности. Боли это снимет, но и страшного ничего не произойдёт. Даже наоборот, может собьёт температуру. В любом случае нам надо снизить расход топлива, чтобы продлить общее время.

— А я думал, что за нами вышлют какой-нибудь специальный самолёт? — продолжал бормотать себе под нос Филипп, залезая внутрь своего мешка.

— Какой самолёт, Филипп? — отвечал ему Николя, — здесь нет никаких специальных самолётов, а те, что есть, в такую погоду не смогут сюда даже подлететь, не говоря уже о том, чтобы удачно приземлиться.

— А сновигаторы смогут?

— У них, по крайней мере, есть шанс подъехать к нам на минимальной скорости, сопротивляясь урагану. Разве ты сам не понимаешь разницы?

— Я не знаю, оставьте меня, — ответил Филипп в конце и залез в мешок с головой.

ГЛАВА XII. ПОСЛЕДНИЙ РЫВОК

Итак, преодолев разлом, Андрэ Марсо снова лёг на прежний курс следования и продолжил свой маршрут, двигаясь по оставшейся части шельфового ледника к Земле Мэри Бэрд. Чувство максимального испытания, которое он только что преодолел, не обмануло его, и до самого конца ледника он больше не столкнулся ни с одним серьёзным препятствием, а скорее наоборот стремительно и быстро прошёл весь этот путь, лишь изредка кое-где притормаживая для того, чтобы не слишком увлекаться скоростью в опасной зоне ледника, чрезмерно забывая о принципах дополнительной подстраховки и естественной бдительности. На этот отрезок пути у него ушло ещё чуть больше часа времени, и теперь перед ним открывалось вполне благоприятное для скоростного режима пространство равнины Бэрда. По проложенному вектору пути до станции Конкордия расстояние составляло всего четыреста пятьдесят миль, и единственное, что портило надежду на лёгкое преодоление этого маршрута, была буря, которая уже переползла и захватила половину равнины. Таким образом, перед Андрэ стояла следующая задача. С учётом того, что на момент выхода с ледника он уже израсходовал восемь часов из общего запаса времени, ему нужно было постараться пройти оставшиеся четыреста пятьдесят миль меньше, чем за три часа. Тогда он вполне укладывался в одиннадцать часов, и у него ещё даже оставалось немного времени на то, чтобы выполнить все необходимые действия, когда он достигнет станции. Приблизительно он так и предполагал, что с учётом очень низких температур, горючее в дизель генераторе аварийного изолятора закончится раньше регламентированного времени, но насколько точно, он рассчитать не мог. Путь по равнине Бэрда он сразу разделил на две части. Первую решено было пройти на максимально возможной скорости, тогда вторую он мог преодолевать на скорости не ниже ста пятидесяти узлов и это тоже был очень амбициозный расчёт с учётом одиннадцати бального шторма. В любом случае, Андрэ решил оставить хотя бы самую малую долю форсажа на всякий случай, а оставшиеся десять процентов выжечь сразу, чтобы преодолеть максимальное расстояние по ровной прямой.

Разогнавшись до двухсот узлов, он продержал заданный скоростной режим всего двадцать минут, а затем скорость упала до ста восьмидесяти пяти, и это был максимум, из того, что выдавала его машина здесь по такой поверхности с учётом толщины и плотности снежного покрова, а также постепенно спадающего давления топливной смеси из-за её значительного расхода за весь пройденный путь. Продвигаясь вперёд, он начал замечать постепенное ухудшение погодных условий. В первую очередь это касалось заметного нарастания встречного сопротивления ветра, ведь направление его движения было как раз в сторону моря Амундсена, с которого и пришла буря. Таким образом, через сорок минут его скорость упала до ста семидесяти миль, и это было очень плохо, так как за час он прошёл всего сто девяносто миль, а в следующий час его скорость при таком регрессе позволила бы пройти всего сто пятьдесят, в результате через два часа он оказался бы на расстоянии ста десяти миль от Конкордии и навряд ли смог бы двигаться дальше в прежнем скоростном режиме с учётом интенсивности встречного ветра. К тому же и видимость через каждые пятьдесят миль становилась всё хуже. Это касалось как солнечного света, так и встречного снега, поднимаемого ветром и летящего в лобовое стекло кабины. Всё это очень разочаровывало Андрэ в его предположениях относительно стратегии прохождения данного маршрута. Но, не смотря ни на что, он упорно продолжал своё движение, стараясь вглядываться вдаль, совершенно утомлёнными глазами, чтобы внимательнее обходить возможные снежные холмы, надутые ветром, и выбирать оптимальную трассу для того, чтобы не застрять в снегу на более низкой скорости. К его счастью наружная температура