Внезапный порыв ветра хлестнул по щеке, напоминая Сальваторе, что на таких высотах воздушные потоки и завихрения бывают непредсказуемыми.

Анджело тем временем дошел до южного края платформы на стороне Тридцать четвертой улицы. Сальваторе знал, что если оттуда упасть, то падение будет свободным до люлек облицовщиков девятью этажами ниже; затем до улицы оставалось еще семьдесят пять. Двое индейцев могауков невозмутимо сидели на балке, которая выступала временным парапетом. Они глянули на Анджело, но интереса не проявили. Анджело сел в нескольких футах справа от них и вынул альбом. Он перегнулся через край: что-то внизу привлекло его внимание. Наверное, люлька. Через пару секунд он начал рисовать. Сальваторе отошел на несколько ярдов и прислонился к вертикальной опоре, защищаясь от ветра.

Вид был захватывающий, что и говорить. Перед ними как будто раскинулись все богатства мира: многолюдный город, далекие предместья, деловая Уолл-стрит, просторная бухта и бескрайний океан. Если что-нибудь на земле могло претендовать на звание центра вселенной, то Эмпайр-стейт-билдингу не было равных. Вот она, вершина храма Человека. А он, Сальваторе Карузо, – свидетель, и его брат запечатлевает сей факт в рисунке, который, возможно, – как знать? – послужит документом для будущих поколений.

Анджело, казалось, забыл о нем, но Сальваторе с его места было видно лицо брата – внимательное, напряженное и прекрасное.

И неожиданно, застигнув его врасплох, в нем взыграла ужасная боль, то чувство обманутости и ревности, которое он испытал, когда узнал о них с Терезой. Оно нахлынуло как волна. Явившись ниоткуда, оно захватило его, овладело им, наполнило холодным ужасом и бешенством. Почему Анджело женился на женщине, которую любил он сам? Зачем он отдал Анджело половину своих денег? Почему Анджело их взял? Почему у одного Анджело были и талант, и красота? Почему младший брат был тем, кем не был и никогда не будет он?

Все эти годы Сальваторе опекал его. Он сделал то, что счел правильным и чего хотела бы Анна. Он отдал Анджело все. И что получил в награду? Его обскакали и оставили зрителем на обочине как дурака.

Захваченный этим фактом, Сальваторе ничего не мог с собой сделать. Он с ненавистью смотрел на брата. Окажись они в пустыне одни, он бы забил его насмерть.

В течение долгой, томительной минуты он глядел под свист ветра на Анджело, тая убийство в душе.

Сальваторе ощутил опасность прежде, чем был нанесен удар.

Ветер не разбивается о небоскреб. Он обвивается вокруг него как змея. Он вдыхает и выдыхает, он выстреливает в прорехи и мчится на другую сторону. Он сжимает и перекручивает. Он опасен и непредсказуем. Его мощный порыв через оголенный этаж можно услышать за секунду до столкновения.

На высотных балках Эмпайр-стейт-билдинга ветер мог запросто сбить человека с ног.

Когда он налетел на Сальваторе, тот машинально схватился за балку. Но его брат уже давно не работал на высоте, да еще и был занят рисунком.

Порыв ветра достиг Анджело, вырвал альбом и отнес на тридцать футов от здания, где встречный ветер подхватил его, как воздушного змея. Анджело автоматически потянулся за рисунком. Он сунулся в пустоту, хватая воздух. Он накренился.

Он терял равновесие.

Сальваторе увидел это еще до того, как сам Анджело понял, что происходит, и бросился к брату. Два могаука слева от Анджело тоже пришли в движение, но Сальваторе целиком сосредоточился на цели. Только бы схватить брата за куртку!

Анджело валился через край. У него не было времени выпрямиться. Его стройное тело качнулось назад, руки взметнулись, ища, за что бы уцепиться. Но было поздно.

Затем вдруг, едва Сальваторе к нему рванулся, тело Анджело резко дернулось влево.

Могауки поймали его. Они тянули его к себе и, слава богу, держали крепко.

Сальваторе сохранил бы равновесие, не обернись он к индейцам. Но, врезавшись в балку, он поскользнулся, перевалился через нее и полетел в бездну.

Сальваторе Карузо понял, что умрет. Почувствовав, что летит через балку, он сохранил ясность и скорость мышления. «Я погибаю, как Анна», – подумал он. Ему захотелось сказать Анджело, что он любит его и вовсе не испытывает к нему ненависти. Но тут он сообразил, что Анджело понятия не имел о постыдных мыслях, одолевавших его несколькими секундами раньше. Тогда все в порядке.

Девятью этажами ниже висела люлька. Прочная крыша защищала ее от мусора, летевшего от облицовщиков. Удар о крышу, без сомнения, убьет его, но не остановит падения. Он отскочит и камнем полетит на мостовую. Надо увернуться от люльки и орать во все горло, чтобы предупредить людей на далеком тротуаре.

– Сальваторе! – крикнули сверху. Это был Анджело.

Он не учел одного и понял это спустя секунду.

Он падал не так быстро, как следовало ждать.

Когда ветер ударяет в высотное здание, воздушный поток замедляется. Он ищет лазейку и часто устремляется вверх. Как ветер, врезающийся в скалу, отшвыривает наблюдателя, который заглядывает вниз, так по фасаду небоскреба текли мощные восходящие потоки.

Падая, Сальваторе неожиданно заметил альбом Анджело, который должен был находиться внизу, однако порхал над его головой как птица и поднимался все выше. Внезапный порыв западного ветра вырвал альбом из руки Анджело, но ветер менялся, и образовавшиеся воронки создали воздушный столб при восточном фасаде.

И вот, подобно ангельской деснице, он подхватил Сальваторе в падении и удержал, затем придавил к каркасу здания так, что тот тяжело грохнулся на открытый парапет тремя этажами ниже.

Приземление лишило его чувств и сломало ногу.

Стояло весеннее утро 1931 года, Уильям Мастер одевался. Он сам не знал, зачем вдруг отпер ящик, который не открывал месяцами. Там хранились старые галстуки и пара жилетов. Потом он заметил пояс.

Вынул. Эта вещь передавалась из поколения в поколение с незапамятных времен. Отец наказал: «Храни его хорошенько. Это вампум. Считается, что он приносит удачу».

Уильям пожал плечами. Сегодня ему чертовски понадобится удача. Поддавшись порыву, он решил надеть пояс. Под рубашку, конечно, – он не собирался выглядеть идиотом. Затем он оделся, как обычно, создавая имидж успешного человека. Если пойдет ко дну, то сделает это стильно.

Надежда остается всегда.

Он спустился, поцеловал на прощание Роуз, как в самый обыкновенный день, и вышел за дверь.

Джо исправно ждал его у «роллс-ройса».

– Доброе утро, сэр. – Он распахнул дверь.

– Доброе, Джо. Славное утречко. – На миг утешившись, он сел.

Джо был хороший человек. Надолго ли он останется? Вероятно, нет.

Автомобиль устремился по Пятой авеню, и Уильям взглянул на парк. Там уже расцвели желтые нарциссы и крокусы.

Он сказал Чарли, что тому не нужно приходить нынче в офис. Он не хотел видеть никого, кроме главного клерка. Это доверенное лицо весь уик-энд прокорпело над бухгалтерскими книгами.