них, сибиряк по фамилии Власов, был заботливым вестовым командира; уже из Галлиполи он уехал в Бразилию.

С концом октября начались морозы и метели. Ввиду глубокого снега переходы совершались с большими трудностями. Никогда не забуду, как однажды за всю ночь мы едва прошли 4 версты, вытягивая на руках орудия. Ледяной дождь мгновенно замерзал, дорога превратилась в сплошной слой льда.

С продвижением вперед появились признаки неблагополучия из-за отсутствия прочно организованного тыла и очень плохого снабжения войск. Железнодорожный транспорт был расстроен и работал слабо из-за недостатка вагонов, забитости путей, недостатка топлива. Нерешенный земельный вопрос, с ссылкой на Учредительное собрание, очень отражался на отношении крестьянства к Добровольческой армии. Было какое-то недоверие к нам, усугубляемое к тому же бессовестной пропагандой большевиков, твердивших о возвращении помещиков. Такие явления, как Махно, Шуба и пр., возникали на почве этой пропаганды и нашей плохой, неспособной гражданской администрации. Наш тыл был плохо организован, кишел людьми, которым надлежало быть на фронте, а не щеголять в прекрасно пригнанной форме добровольческих полков на весьма отдаленном расстоянии от фронта.

А. Трембовельский{316}

Эпизоды из жизни 3-го отряда танков{317}

От Таганрога к Курску

По окончании операции в районе Царицына, в конце июля 1919 года, наш 3-й танковый отряд (пулеметный) был послан в город Таганрог на перевооружение. Здесь мы получили тяжелые пушечные танки и были направлены в распоряжение генерала Май-Маевского.

Всегда в авангарде армии, ведя тяжелые бои, танковый отряд неуклонно двигался к северу, имея конечной целью Москву.

Так взят был Харьков, затем было дано направление к Курску. Наступали на Льгов. Во Льгове в здании красного Революционного Трибунала обнаружили подлинник Рембрандта «Усекновение главы Иоанна Крестителя». Вскоре мы выяснили, что эта картина принадлежала князю Барятинскому. Много позже, уже за границей, в Константинополе, случайно узнав о местонахождении княгини Е. Барятинской, чинами нашего 3-го отряда танков полковником К. А. Юзефовичем318 и поручиком Е. Тумановым{319} эта картина была возвращена ее владельцу, то есть княгине Е. Барятинской. От семейства князей Барятинских наш отряд получил глубокую признательность и благодарность.

Закончив возложенную задачу на Курском направлении, 3-й отряд танков приказом по ВСЮР был переброшен на правый берег Днепра.

Полтава — Киев

Выполняя боевые задания, мы освобождали от красных города нашей чудной Малороссии. Была взята Полтава, и, двигаясь далее в составе войск генерала Бредова, лихим ударом освободили от красных Киев.

При входе в город киевляне забрасывали танки цветами. Восторженная толпа приветствовала нас криками «Ура!», а на одной площади жители города встретили нас с бокалами шампанского. Затем я помню парад войск, как впереди танков я шел за командиром отряда полковником П. И. Мироновичем (в то время он был в чине штабс-капитана).

По случаю освобождения Киева от красных город приветствовал нас не только банкетами, но также и торжественным спектаклем оперы Глинки «Жизнь за Царя».

Мне помнится, как один из комитетов дам-патронесс города в знак благодарности оборудовал нашему отряду вагон — офицерское собрание. Нельзя не упомянуть, что в то время мы, танкисты, были самыми модными среди остальных частей войск.

Из Киева наш отряд был переброшен на станцию Фастов, где рядом боев мы нанесли красным тяжелые потери.

И. Сагацкий{320}

С Назаровым под Вознесенском{321}

Имя и необыкновенное боевое прошлое полковника Феодора Дмитриевича Назарова{322} заслуживают внимания любого военного историка, интересующегося Гражданской войной. Назаров появился в боях под Таганрогом в самые первые дни Гражданской войны, во главе собственного партизанского отряда, и кончил войну с большевиками во Внешней Монголии, сложив свою жизнь на поле брани только тогда, когда все мы уже устраивали за границей нашу спокойную жизнь. Все было кончено — Крым, борьба генерала Семенова… Назаров продолжал войну один на Дальнем Востоке. Красная армия должна была приложить много усилий, прежде чем затихли последние выстрелы его отряда…

Деятельность Назарова прошла вне запаха тыловых учреждений. Назаров, как офицер, сторонился его и предпочитал ему другие, более грубые, запахи фронта.

Имя Назарова стало широко известным на Дону в 1918–1919 годах по сводкам и приказам по войску Донскому, где неоднократно отмечалась блестящая боевая деятельность сначала есаула, потом полковника Назарова во главе 42-го Донского Казачьего полка в операциях под Царицыном и позже, на Украине.

Полк Назарова в эпоху расцвета его славы под Вознесенском, насколько мне не изменяет память, состоял из: двух конных сотен, представлявших собой Партизанский конный дивизион; двух конных регулярных сотен; девяти пеших, передвигавшихся исключительно на подводах; подрывной команды и команды связи; очень сильной пулеметной команды и двух трехдюймовых пушек, отбитых у большевиков.

Этот 42-й, или, как его называли более просто, «Назаровский» полк, набранный из казаков низовых станиц, главным образом из станицы Ново-Николаевской Таганрогского округа, составлял со 2-м Лабинским Кубанским полком Отдельную Казачью бригаду, приданную к Добровольческой армии на Украине. Бригадой командовал генерал-майор Скляров.

Вспоминая виденное и пережитое в рядах Назаровского полка, где я провел лето 1919 года добровольцем в 1-м взводе 1-й Партизанской конной сотни, я хочу внести посильную лепту участия в сохранение истории этого доблестного полка и отдать долг уважения имени моего боевого командира. Да будет легка ему азиатская земля, принявшая его честную и смелую жизнь! Глубокий поклон ему от его бывшего партизана.

Я увидел Назарова в первый раз в нашей станице Ново-Николаевской летом 1918 года: небольшого роста, подтянутый офицер, со смуглым лицом и коротко подстриженными черными усиками, шел, тихо разговаривая, как будто с самим собою, по улице станицы. За его спиной совершенно свободно следовал заседланный караковый конь. Он очень внимательно прислушивался к словам шедшего впереди его