Екатерины и у самого Петра Алексеевича. Кто знал Варвару Михайловну и слышал о ней как о хитрой соглядатайке, тот подивился бы ее попытке приблизиться к дочери Кантемира. И вправду, такой женщины можно было бы устрашиться. Каждое слово, сказанное княжной Марией, теперь откладывалось в тайниках ее памяти, каждое движение попадало под стрелу ее косого взгляда. Меншиковская свояченица вполне могла взять Марию под покровительство ради какой-то хитрой своей задумки. Может быть, хотела по-настоящему сблизиться с ней. О том можно было лишь гадать, пока же было очень кстати, что Варвара Михайловна не оставила княжну в одиночестве среди толпы мещан и простолюдинов.

— Глядите-ка, княжна! Не капитан ли Брахэ нас там зовет?

Капитан Брахэ энергично расталкивал людей на своем пути. Окружавшие женщин оборванцы раздались в стороны и отошли.

— Нашел! — капитан бросил руку к краю треуголки, отдавая честь. — Просят государыню Марию быть милостивой и не наказывать их в такой славный день!

Четверо княжичей — Матвей, Константин, Шербан и Антиох появились из-за его спины и с притворно жалобными гримасками окружили сестру. Когда же она грозно нахмурилась в знак того, что пощады не будет, жалостливые маски исчезли с их юных лиц. Княжна рассмеялась.

— Хороши сорванцы! У меня от беспокойства разрывается сердце, а вы баловством занялись!

— И не баловством вовсе, сестрица, — ласковым голосом отвечал младший из братьев, Антиох. — Но теми богинями, коих поэты воспели в виршах.

— Уж даст бог, прознает государь-отец о ваших делах! Посмотрим, что вы станете отвечать его высочеству! И что нам всем теперь делать? Крестный ход давно прошел во храм. Отец искал нас, но не нашел. И ищет, верно, сейчас. Такова благодарность ваша за все заботы его высочества?

Княжичи опустили глаза, без особого, однако, раскаяния. Особенно дерзко глядели Константин и Матвей, которые с недавнего времени спознались с рюмкой и продолжали с ней дружить, несмотря на строгие выговоры старших.

Сегодняшняя проказа тоже была их делом. Неподалеку от сенатского дворца на глаза обоим попалась девица их возраста, хорошенькая, с волосами цвета воронова крыла. Девушка продавала цветы. Константин и Матвей приблизились к ней, спрашивая, откуда у нее такие прекрасные цветочки. Антиох и Шербан, не желая отставать, подошли вслед за ними. Услышав странный для нее вопрос, девушка перепугалась и бросилась бежать. Совсем разошедшиеся княжата пустились следом. Чем быстрее они за ней гнались, тем отчаяннее удирала цветочница. В кузнечной слободке, куда завернула беглянка, в большом дворе, заставленном навесами и шатрами, девушка остановилась, громко призывая на помощь. На ее крик и выскочили ковали, державшие колья и молоты. Княжичи остановились. «Что надо» — спросил грубым голосом волосатый здоровяк. Хрупкие юные княжичи, погнавшиеся в шутку за чарующим видением, с нерешительностью посмотрели друг на друга. Однако Матвей неожиданно рассердился: «Отдайте-ка нам ту ворону с корзинкой!» «Сам ты ворона!» — ответил волосатый кузнец и дал товарищам знак к нападению. Но дальше воинственного клича дело не пошло — в воротах двора появился капитан Брахэ с его драбантами.

— Не сердись, сестрица Мария, — прильнул, как котенок, к плечу княжны Антиох. — И мы восславим тебя, как Фемиду, богиню справедливости, дочь Земли и Неба. А на кого падет твоя милость, над тем смилуется и господь, как сказано в святом писании. Ибо государь, отец наш, не станет бранить нас по такому пустому поводу, если ему на нас не нажалуются.

Антиох был самым любимым братом княжны и нежным словом не раз добывал прощение для себя и для соучастников своих шалостей. Мария ласково оттолкнула его ладошкой.

— О каких жалобах говорит ваша милость? За кого вы меня все принимаете? Вы же знаете, что я не стану ябедничать. Но...

Капитан Брахэ громким голосом повелел народу расступиться. Княжичи встали рядом с Варварой Михайловной и княжной Марией, заботливо их опекая и искупая тем свою вину.

В больших дверях собора святой Троицы люди в давке вышибали друг из друга дух. Напрасно силился капитан Брахэ пробить своим подопечным дорогу. Слова и кулаки оставались бессильными. Народ встал на проходе сплошной стеной.

— Не трудитесь зря, господин капитан, — решительно отстранила Варвара Михайловна старого служаку.

Велев Марии с княжатами следовать за ней, меншиковская свояченица двинулась вперед, выставив плечо. Не силой плеча, но страшными словами, роняемыми змеиным языком знатной дамы, открывался перед ними, словно чудом, заметный проход. «Вот он, черт! Вот он, черт!» — бросала Варвара Михайловна на ходу, хорошо зная, какой ужас вызывает такое сообщение у человека, пришедшего в церковь. Услышав это, люди торопливо крестились и отодвигались изо всех сил от говорящего, бормоча что-то со страхом себе под нос. Варвара Михайловна, ведя за собой Марию, легко расколола живую стену молящихся и любопытных, перед которой даже такому закаленному воину, каким был капитан Брахэ, пришлось отступить. Пройдя через пронаос, они свернули влево, устроившись среди стоявших там знатных петербургских дам, в удобном для обозрения местечке.

Огоньки бесчисленных свечей трепетали, бросая вокруг таинственный свет. Еще больше тайны чудилось в росписи и иконах, глядевших со стен, в мерцании золотых и серебряных украшений и окладов. На набожный лад настраивали души прихожан ароматы горячего воска и ладана. В этом месте, в полумраке божьего дома, человек уже не может оставаться наедине с собою. В этом месте над ним обретает власть высшая сила, всемогущая и вездесущая.

Синклит архиепископов давно завершил молебствие. Теперь, по приказу царя, зачитывали статьи мирного договора со шведами и диплом об его утверждении. Потом прочитал свою проповедь архиепископ Новгородский и Псковский Феофан Прокопович, вице-президент святейшего синода. Ученый клирик и на этот раз проявил перед всеми несравненное ораторское искусство. Он с воодушевлением держал речь о достославных деяниях своего государя, от восшествия царя на престол до того самого, торжественного дня.

Следя за тем, как архиепископ спускается с кафедры, с каким благочестием склоняется перед алтарем и как отходит к другим святым отцам, княжна Мария вспомнила о том, что рассказал однажды отец. За несколько лет до того, как архиереи столицы собирались в одной из сенатских комнат, туда вошел большими шагами царь Петр. На вопрос Петра, чего они желают, собравшиеся ответили, что им желательно получить патриарха. Тогда царь вынул из кармана церковное уложение, составленное как раз Феофаном Прокоповичем, положил его перед ними на столик и грозно молвил: «Вы требуете патриарха. Вот