Я сглотнула тугой комок и, все еще крепко жмурясь, сцепила руки в замок. Сжала пальцы, стараясь унять дрожь. Нет, уже не просто дрожь. Слабое тело, неуклюжее, тяжелое — неудобное, оно едва слушалось, и для малейшего действия, казалось, необходимо было прилагать больше усилий. Его колотило, и с каждой секундой колотило все сильнее. Морщась и сдерживая слезы, я отвлекалась глупостью — искала сравнение для ощущения собственного тела. Знаю. Как после хорошей парилки. Та же слабость и вялость, но существенное отличие имеется — после парилки подобное состояние приятно, сейчас же мое сознание всадили в непривычное нечто.

Когда-то я и в правду была такой?..

— Так че, Сорока, со мной поедешь? — женский голос едва перекричал ритмичные удары и странное пение, будто исполнитель пытался читать текст, но вместо этого жевал собственный язык.

Я медленно подняла веки, впуская в глаза светомузыку ночного клуба. Оттягивая время, чтобы верно осознать смысл обычного вопроса, вдохнула глубоко. Едкий сигаретный дым въелся в нос, осел горечью во рту и расцарапал горло. Я закашляла, приставив кулак к губам. Глаза заслезились не то от дыма, не то от кашля, но этого хватило. Кашель плавно перешел во всхлипывание. Блондинка с ярким макияжем налегла на стол и указала в мою сторону красным коготком.

— Что с ней?

Света. Это точно Света. Просто… Мелькающее освещение? Яркий макияж? А может, укладка…

Сколько времени прошло?

Я съежилась и прикусила указательный палец, надеясь, что эта боль притупит ноющую боль в груди. Наружу рвалось рычание и бессвязные вопли. Мысли носились кругом, скакали от одного к другому, и из-за этого хотелось просто закричать. Завыть!

— Ань, что с тобой? Что-то болит? — мужской голос рядом со мной прозвучал взволнованно.

Сквозь мутную пелену я увидела темноволосого парня. Взор зацепился за единственное отличие, которое не позволяло мне забыть того, кого я, как думала когда-то, любила… Родинка возле губы. Женя? Идиотские мысли и с трудом контролируемые эмоции прорвались рычащим стоном. Голова закружилась, и мне захотелось ухватиться за столик, или за диван, или… но все вокруг стало невообразимо гадким, отвратным. Не отыскав ничего более подходящего, я вцепилась в волосы. От Земли тошнило, и я уставилась себе в ноги, чтобы не видеть ничего вокруг. На коленях поблескивал тонкий капрон, а бедра прикрывал красный подол короткого платья. В Фадрагосе такие, как я, одеваются практичнее…

— Ты ей что-то подлил? — прокричал Женя и потянулся рукой ко мне.

Мое сердце замерло, время замедлилось. Кончики пальцев приворожили, как самый ужасный кошмар в моей жизни. Такого страха не вселял даже брат Гар’хорта, живущий в пещере.

Тук. Еще секунда — и он прикоснется к моему плечу.

— Ни хрена не подливал! — грубо отозвался мужчина с другой стороны стола. — Я че, дебил, по-твоему?

Тук.

Еще полсекунды — и он уничтожит последнюю надежду на дурацкий мираж.

Я отшатнулась, но его это не остановило. Он тянулся ко мне! И это…

Это омерзительнее близости нечисти!

Собрав все силы, которые могли быть в чертовом слабом теле, я заставила ноги повиноваться — вскочила и, едва удержав равновесие, попятилась. Икры напрягались от каждого шага так, что их сводило легкой болью. Под пятками что-то мешалось. Не отрывая взгляда от знакомых, но позабытых лиц, я отступила еще на шаг. Женя что-то крикнул и быстро оттолкнулся вслед за мной. Опоры под пяткой не оказалось, и меня повело назад. Но падение на твердый пол оказалось не таким страшным, как стремление «прошлого» отобрать настоящее.

А где прошлое и где настоящее, Аня?

Я отползала по скользкой плитке, елозя длинными каблуками по полу, но Женя был быстрее. Он присел на корточки рядом и обхватил меня за плечи. Попытался обнять, обдавая запахом сигарет и чем-то терпким, но замер, пристально вглядываясь в мое лицо. Отнял руки и нахмурился, демонстрируя мне их раскрытыми ладонями.

Поздно, Женя. Слишком поздно. И ты тут вовсе ни при чем.

Обнимая себя за голые плечи, я осмотрелась. Вокруг нас расступились посетители клуба и наблюдали, обсуждая и указывая пальцами. Какой-то парень подошел к Жене и о чем-то спросил, но гремящая музыка съела половину слов. Кажется, он предлагал помощь.

Меня затошнило. Наспех стянув бестолковую обувь, я попыталась подняться. Тело вновь повело назад, затем в сторону. В непослушных ногах каждая мышца натягивалась на полную, но будто по приказу сознания работала вхолостую. Пошатываясь и упираясь ладонями в пол, я все же встала и поспешила к выходу. Людей обходить не приходилось — они сами шарахались от меня, как от прокаженной.

С дверью я не ошиблась, и уже через несколько мгновений, миновав узкую серую лестницу и осилив небольшой подъем, вышла под ночное небо. Запрокинула голову, поглаживая зудящую кожу на макушке — кажется, я выдрала себе часть волос. Еще сильно дергало безымянный палец, и его кончик горел огнем — кажется, при падении я осталась без ногтя, или сломала его до мяса. Но волновало меня совсем другое. Где звезды? Где чертовы звезды на черном небе? Почему в этом мире ночное небо даже не черное и тем более не темно-синее, а какое-то грязное? Где Луна? Где Луна?!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я закрутилась на месте, хватая шершавый, колючий воздух ртом. Луны не было. Глядя на крышу высокого здания, стала отступать, надеясь, что Луна прячется за ним.

Взрыв пьяного хохота за спиной вернул в реальность, обрушил ее на мою голову. Нет ничего общего, Аня. И никогда не было.

Пока веселая компания из нескольких парней проходила мимо и окидывала меня заинтересованным взглядом, из клуба выскочила Светка. Ловко семеня на высоких каблуках, она несла в руках кожаную куртку и звала меня.

— Сорока, куда ж ты убежала?! — Она слишком быстро приблизилась и как-то по-отечески накинула куртку на мои плечи. — Че те Женька сделал? Вот те раз! Никогда не ругались, нервы друг другу не трепали — прямо пара для подражания, а тут нате вам!

Шустро вытащив из лаковой сумочки сигареты, вытянула одну и, зажав ее в губах, подала приоткрытую пачку мне.

— Бушь? — хмуро спросила, второй рукой откидывая челку с глаз. Ресницы были такими длинными, что волосы цеплялись за них.