человека, который, в отличие от всех остальных, заботится об общественном благе и будет заботиться в дальнейшем. А в заключение речи он сказал, что окажет народу столь многочисленные и столь великие благодеяния, что превзойдет всех, кого восхваляли за дружественное отношение и покровительство плебсу, и добавил, что сделает это в ближайшее время. 5. Итак, распустив собрание и не отложив дела даже на незначительный срок, он на следующий день созвал на заседание сенат, который был встревожен и перепуган сказанными им словами. И прежде чем приступить к какому-либо иному делу, он стал публично излагать сохранявшийся перед народным собранием в тайне свой замысел, предлагая сенаторам, — поскольку простой народ оказался весьма полезен государству, содействовав как в защите свободы, так и в управлении другими народами, — в свою очередь проявить заботу о нем, наделив его землей, которая, будучи захвачена на войне, лишь на словах являлась общественной, а на деле принадлежала самым наглым из патрициев, занявшим ее без всякого законного основания. Кроме того, он предложил, чтобы стоимость хлеба, посланного им в качестве дара тираном Сицилии Гелоном, — который бедняки получали за деньги, хотя следовало разделить между всеми гражданами бесплатно, — купившим его была возмещена из тех средств, которые имела казна.

LXXI. Конечно, сразу же, еще когда Кассий говорил, поднялся большой шум, поскольку все сенаторы были недовольны его речью и отказывались терпеть ее. А когда он закончил, то рьяно обвинять Кассия в разжигании мятежа стал не только его коллега по консульству Вергиний, но и самые старшие и почтенные из остальных сенаторов, в особенности же — Аппий Клавдий. И до позднего часа они, вне себя от ярости, продолжали бросать друг другу самые резкие упреки. 2. А в следующие дни Кассий, постоянно созывая народные сходки, старался склонить плебс на свою сторону: произносил речи в пользу наделения землей и ревностно обвинял своих противников. Вергиний же, собирая ежедневно сенат, со своей стороны готовил, с общего согласия патрициев, законные меры предосторожности и законные преграды замыслам Кассия. 3. И у каждого имелся многочисленный отряд сторонников, сопровождавших и охранявших его: неимущие, грязные и готовые отважиться на любую выходку были подчинены Кассию, а самые родовитые и безупречные — Вергинию. 4. Все же некоторое время на народных сходках преобладала худшая сторона, намного превосходя другую, затем установилось равновесие, когда к лучшей части примкнули плебейские трибуны, возможно, в том числе и потому, что они не считали для государства благом, чтобы плебс, развращаемый раздачами денег и разделами общественного имущества, был праздным и испорченным, а возможно — и в силу зависти, поскольку не они, вожди народа, стали инициаторами этого благодеяния, но кто-то иной. Впрочем, ничто не препятствует предположить, что они так поступили и из-за страха, который испытывали вследствие возвышения данного человека, которое сделалось большим, чем это отвечало интересам общества. 5. Во всяком случае, они тут же принялись изо всех сил возражать на народных сходках против вносимых Кассием законов, объясняя народу, что несправедливо, если не только римляне разделят между собой то, что приобретено в ходе многих войн, но равную с ними долю будут иметь и латины, не участвовавшие в этих войнах, и герники, лишь недавно установившие дружественные отношения, коим, принужденным к тому войной, достаточно было не лишиться собственной территории. 6. Народ же, внимая, то присоединялся к доводам плебейских трибунов, осознавая, что причитающаяся каждому доля из общественной земли будет чем-то маленьким и не заслуживающим упоминания, если они разделят ее вместе с герниками и латинами, то менял мнение под влиянием Кассия, демагогически заявлявшего, что плебейские трибуны якобы предают их патрициям и как благовидный предлог для противодействия используют равное участие в разделе герников и латинов. По его словам, он включил это в закон ради усиления бедняков и создания заслона на случай, если кто-нибудь когда-нибудь захочет отнять у них предоставленное, ибо полагал, что лучше и безопаснее многим, получив мало, этим владеть неизменно, чем всего лишиться, понадеявшись на многое.

LXXII. В то время как именно этими доводами Кассий часто переубеждал толпу на народных сходках, один из плебейских трибунов, Гай Рабулей, человек не безрассудный, выступив вперед, пообещал быстро прекратить распрю между консулами и разъяснить народу, что нужно делать. А когда последовало громкое одобрение его слов и после этого воцарилось молчание, он спросил: «Не в том ли, о Кассий и Вергиний, заключается главное в законе — первое, следует ли, чтобы общественная земля была разделена между всеми нами поголовно, а второе, следует ли, чтобы часть ее получили латины и герники?» После того как они согласились, он продолжил: «Что ж, хорошо. Ты, Кассий, желаешь поставить на голосование народа оба эти положения. Ну, а ты, о Вергиний, скажи нам, ради богов, отвергаешь ли только одну часть предложения Кассия, которая касается союзников, считая, что не следует герников и латинов уравнивать с нами в разделе, или отвергаешь и другую часть, требуя не разделять общественное имущество даже среди нас самих? Именно на это ответь мне, ничего не утаив». 3. Когда же Вергиний заявил, что возражает только против равного участия латинов и герников, а что касается граждан — он согласен на раздел, если все примут такое решение, тогда плебейский трибун, обернувшись к толпе, сказал: «Итак, поскольку одна часть данного предложения одобрена обоими консулами, а другая встречает возражения со стороны одного из них, оба же они равны по власти, и ни у кого нет возможности применить принуждение к другому, давайте сейчас возьмем то, что они оба согласны дать, а в чем они расходятся — отложим». 4. А так как плебс одобрил этот совет как наилучший и стал требовать убрать из закона пункт, разжигающий раздор, Кассий, не зная, что следует делать, — с одной стороны, не желая отказаться от своего предложения, с другой, не имея возможности придерживаться его, ибо противодействие оказывали плебейские трибуны, — распустил тогда народную сходку. В следующие дни он, ссылаясь на болезнь, более не выходил на Форум, но, оставаясь дома, прилагал усилия, чтобы утвердить закон принуждением и силой, и старался пригласить для голосования столько латинов и герников, сколько мог. 5. В итоге, они стали толпами сходиться в Рим, и вскоре город был полон чужеземцев. Увидев это, Вергиний повелел глашатаям возвестить по улицам, чтобы те, кто не проживает в Риме, удалились, и установил им небольшой срок. Кассий же, наоборот, приказал глашатаям объявить, чтобы все имеющие гражданские права оставались на месте, пока закон не будет утвержден.

LXXIII.