шаги, когда ступни его громко топали об пол. Он направился к креслу у окна, там остановился, взял оба костыля в правую руку и осторожно опустился. Его лоб влажно блестел. Тяжелая работа сделана. Лишь теперь стали видны его глаза, голубые, немного настороженные; он взглянул на мать и Эрну, которые вышли из кухни.

– Ну, Эрна, вот это сюрприз! Надеюсь, сюрприз и ничего больше.

Фрейлейн снова представила мальчика:

– Это Хуго!

Альберт едва заметно кивнул и насмешливо взглянул на него:

– Твой питомец, Эрна?

Он протянул Хуго руку, которую тот, подойдя к креслу, с поклоном пожал. Сразу после этого приветствия Альберт отвернулся от мальчика и заметил покрасневшее лицо сестры и неуверенный взгляд матери.

– Что это с вами? – спросил он.

Фрау Тапперт сразу начала суетливую хозяйскую возню, прошлась фартуком по краям мебели и поменяла некоторые вещи местами.

– А что, – бормотала она, – с нами ничего. А что может случиться?

Торопливыми, виноватыми пальцами Эрна сунула брату в карман пачку сигарет. Альберт сделал вид, будто не заметил, покраснел, скорчил недовольную, даже брезгливую гримасу, но сдержался.

В эти минуты Хуго испытал странное переживание. Он вгляделся в лицо Альберта, он сравнивал его с лицом Эрны. Бесспорно, они были похожи. Те же волосы, тот же массивный рот, у Эрны – невозмутимый, у Альберта – упрямый. Хуго вдруг бурно полюбил этого уклончивого, даже недружелюбного человека. Однако не это было самым существенным. А нечто совсем и вовсе безумное. Хуго внезапно полюбил и восхищался Альбертом, ибо тот был калекой. Молниеносное бездонное чувство: страдалец ценнее счастливого. Эрна и фрау Тапперт обращались с Альбертом как со значительным и благородным человеком. Недуг, увечье – нечто возвышенное, почти святое. Молниеносное, безмерное чувство, благодатное, безоглядное, – и никакой рассудочности! Ведь чувство это будет сопровождать Хуго всю жизнь, не давая впоследствии догадаться, откуда оно произошло.

Хуго так глубоко погрузился в изучение Альбертова лица, что совершенно не заметил, как Эрна расхваливает брату его, Хуго, искусство декламации и прекрасную память. Он снова поразился тому, как покорно красавица-сестра, которая отдавала этой семье весь свой заработок, заботилась о благосклонности калеки. Альберт обратился к Хуго:

– Когда я был в вашем возрасте, я хотел стать инженером.

Мать с гордостью добавила:

– До того как с ним случилось это несчастье, он в реальной школе всегда был лучшим. Его отец тоже был очень образованным человеком… на железной дороге.

Альберт раздраженно прервал ее:

– Молчи, мать!

Хуго щурился на старшего по рангу покойника – тот, казалось, бессильно сжимал розовым выкрашенный кулак на столе. Эрна же все пыталась польстить брату:

– Как твое новое изобретение?

Альберт счел излишним ответить. На лице Эрны, как будто всякие несчастья забыты, отразилось едва заметное самодовольство, когда она стала назидательно поучать Хуго:

– Тебе следует знать: он – великий изобретатель, получил уже два патента!

Альберт с пренебрежительным нетерпением пропустил мимо ушей бабью похвалу и обратился к Хуго как мужчина к мужчине:

– Вы занимаетесь техникой?

Мальчик чувствовал вокруг себя давящее, чуждое пространство, которое теперь переполнилось людьми, их заботами, ложью, коварством. Но одновременно возникла удивительно сладкая раскрепощенность оттого, что Альберт, страдалец, одарил его своим доверием. Занимается ли он техникой? Хуго виновато подумал об электрических машинках и других механических игрушках, которые лежали, ненужные, в его стенных шкафах. Он ведь не мог побожиться перед техником Альбертом в том, что пренебрегает своей страстью к чтению ради единственно важных и достойных мужчины естественных наук. Тем не менее он выдохнул лживое: «Да!»

Вслед за этим Альберт скомандовал:

– Принеси модель, мать!

Фрау Тапперт испугалась и медлила – она как раз собиралась поставить на стол тарелки к обеду. Лицо Альберта исказилось, он закрыл глаза. Мать тотчас все ему доставила; она опустилась на колени и вытащила из ящика хаотическое переплетение проводов, катушек, колес, батареек, которые заботливо разложила на столе. Теперь в переполненной комнате находилось новое непонятное существо. Альберт и не думал объяснить смысл и цель своего изобретения. Он с трудом поднялся и со скучающим лицом виртуоза, которого вынуждают, безо всякого желания с его стороны, играть на бис, подошел к столу. Ватными руками начал он приводить детали в порядок. После первых же манипуляций он, однако, прервал работу и спросил Хуго:

– Вы, конечно, знаете, что такое переменный ток?

Хуго опустил глаза и молчал. Переменный ток? У каждого из этих взрослых господ был в запасе целый мешок необыкновенных слов: у папы, Целника, Титтеля, а теперь и у Альберта. В каждом из этих слов Хуго что-то мерещилось, но выразить это было невозможно. То, что в течение всего этого часа холодом и жаром пробегало у него по спине, и есть, возможно, «переменный ток». О, эта комната переполнена переменным током! Альберт, впрочем, не заинтересовался этими таинственными раздумьями, а повторил, весьма насмешливо, свой вопрос:

– Так вы не знаете, что такое переменный ток?

Экзаменуемый опускал голову все ниже, чувствуя при этом живой ток укора, даже ненависти, которым пронизывал его взгляд калеки.

– Если вам незнакомо такое простое понятие, то все это, разумеется, ни к чему. Однако молодой человек в вашем возрасте и с вашими средствами должен бы, собственно, знать, что такое переменный ток. Вы ходите в гимназию, не так ли? Начальные основы теории электричества входят в учебный материал младших классов. Но естественно, молодые господа из высшего круга не имеют никакого представления об индукции!

Он, казалось, был сыт по горло всякими изобретениями; движением руки он сдвинул все в кучу. И, не оглядываясь, прикрикнул на женщин:

– Чем вы обе только что занимались?

Эрна засмеялась: «Прошу тебя, Альберт…» Но брат уже кричал:

– Ладно! Я ведь знаю, что я здесь никто! Я знаю, что вы меня только терпите, еле выносите! Вы не обязаны терпеть! Каждый кусок, который я съедаю, душит меня! Но все будет иначе! Я вас еще удивлю! Пока приходится быть осторожным.

Последние слова Альберт произнес жалобно.

Эрна нежно проводила его обратно к креслу. Ее глаза блестели от слез, но лицо было веселым.

– В самом деле ничего важного, Альберт… Мы только немного посплетничали, мама и я… Почему у тебя такие дурные мысли, Альберт? Вечно он придирается к нам, правда, мама?.. Однако уже пора, Хуго! Пока, я скоро приду опять… И не распускайся, Альберт…

Фрау Тапперт расхаживала из угла в угол, будто вся сцена не имела к ней отношения, потом принесла кастрюлю с супом. Прощаясь, Хуго почувствовал, как рука Альберта дрожала от слабости.

У квартирной двери ждала уже, оглядываясь с опаской, мать. Подозрительность ее бедняги-сына