– Но как же?.. – Мика в замешательстве переводила взгляд с Холли на меня. – Мне нужен настоящий адвокат.

– Лапочка, настоящего ты не можешь себе позволить – у тебя денег нет.

– А как насчет общественных защитников? – не сдавалась Мика.

Холли раздраженно посмотрела на меня:

– Вы объясняли ей, что она не гражданка и не человек? Дорогуша, ты даже не домашнее животное.

– Детектив! – в отчаянии воззвала ко мне Мика. – Помогите найти адвоката, пожалуйста! Я не животное, я личность! Я настоящая!

Взгляд Холли переместился с Мики на меня, затем обратно.

– Ой да ладно! Опять эти твои игры? – Взгляд вернулся ко мне, и теперь он был полон презрения. – Что, комплекс героя? Спасаем невинных девушек? Это ваш задвиг?

– Вы о чем?

Холли вздохнула:

– А если нет невинной девушки, сойдет и развратная школьница. За неимением развратной школьницы сгодится ласковая, опытная старушенция. – Она открыла чемодан и стала рыться в содержимом. – Хоть бы раз повезло встретить не слишком предсказуемого парня.

– Кто сказал, что я предсказуем? – ощетинился я.

– Не льстите себе. У мужчины не так уж много кнопок, на которые может нажимать модель Мика.

Холли достала отвертку. Повернулась и воткнула ее Мике в глаз.

Мика с визгом опрокинулась назад, наручники не позволяли ей защищаться. Холли все глубже вгоняла отвертку.

– Какого черта?!

Когда я оттащил Холли, было уже слишком поздно. Из глазницы лилась кровь, Мика задыхалась и корчилась. Все ее движения были неправильны: раскоординированные, спазматические, рваные.

– Вы убили ее!

– Всего лишь отключила процессор, – возразила Холли, тяжело дыша. – Так лучше. Если бы она преуспела в манипуляциях, все усложнилось бы. Уж поверьте, эти модели умеют залезать в голову.

– Вы ее убили у меня на глазах!

– Сказала же: это не убийство. Отключение оборудования. – Она отпихнула меня и провела ладонью по лбу, размазав кровь. – Впрочем, если вам приятнее верить, что эта штука – живое существо, пусть будет по-вашему. Все низшие функции по-прежнему активны, в биологическом смысле она не мертва.

Я присел рядом с Микой. Ее скованные наручниками руки тянулись к лицу, чтобы защитить его. Поведенческую схему замкнуло: руки поднимались и опускались. Мне не удалось их остановить.

– Послушайте, – заговорила Холли, смягчив тон, – что толку антропоморфизировать? Можно внушить себе, что модели – живые люди, но реальность от этого не изменится.

Она вытерла отвертку и вернула ее на прежнее место. Потом, вымыв руки и лицо, завозилась с молнией чемодана.

– Здесь, в районе Залива, у компании есть утилизационный пункт, – сказала она. – Если вам нужно разобраться с причиной смерти владельца, на наших серверах записано все, что происходило с этой моделью. Предоставьте ордер, и мы раскодируем информацию об отношениях клиентов с изделиями.

– Это что, не первый случай?

– Уже были две смерти, но оба раза проблема заключалась в выносливости пользователя. А вот сегодняшнее убийство – это уже не шутки. Чтобы это не повторилось, остальные Мики будут проапгрейдены. – Холли глянула на часы. – Обновления начнут поступать в три ночи по местному времени. Уж не знаю, отчего так разветвилось ее дерево решений, но гарантирую: больше это не повторится. – Она поправила жакет и повернулась к выходу.

– Подождите! – Я схватил ее за рукав. – Вы что, вот так просто возьмете и уйдете? После всего, что тут…

– А она и впрямь вас зацепила. – Холли покровительственно похлопала меня по руке. – Знаю, такое нелегко уложить в голове, но дело всего лишь в комплексе героя. Она надавила на кнопки в мозгу, и вы поплыли. Модели Мика каждого так обрабатывают. Внушают ему, что он важен. – Холли взглянула на поверженную роботессу и добавила: – Завязывайте с этим, детектив. Не в ваших силах спасти то, чего не существует.

Американская золотая жила

ДЕТРОЙТ И СИЭТЛ: уже шестой день происходят столкновения бунтовщиков с полицией.

ЛОС-АНДЖЕЛЕС И ОКЛЕНД: объявлено чрезвычайное положение.

АТЛАНТА: военное положение сохраняется.

МАЙАМИ: тайфун «Ариана» обрушился на сушу, десятки тысяч беженцев.

ПОСЛЕДНЯЯ НОВОСТЬ: Денвер отменил разрешение на ношение оружия после того, как бунтовщики вторглись в конференц-центр «Колорадо».

– Всем доброе утро. Я Хайди Хэлленбах, и это «Точный выстрел».

Я лучезарно улыбаюсь в камеру, рассказывая о том, что творится в стране. За стенами нашей студии бушуют ураганы насилия, в ее стенах – красно-бело-синяя цивилизация. А я одновременно и здесь, и в вашей гостиной: знайте, что мы сейчас вместе. Мы – это добропорядочные граждане, шокированные разгулом обезумевших толп.

Джиа сигналит: снято. Ее камеры отъезжают, запускается реклама, я расслабляюсь. Джесси и Антуан подскакивают, чтобы освежить мой макияж, пока крутится тридцатисекундный ролик «Кислотоснижающий чай для вашего животика». За ним последуют «Принглс-нью» и «Сатэй улучшенный по-ранчерски», а потом какой-то роскошный внедорожник, фильтрующий воздух для вашей семьи до одного микрона.

Когда Джесси и Антуан заканчивают, я встаю и подхожу к окнам студии. Далеко внизу протестующие уже при деле, маршируют взад-вперед перед зданием «Мэйдон-медиа-тауэр».

Соня Эгарвал, продюсер, присоединяется ко мне:

– Рановато они сегодня начали.

– Что может быть приятней запаха слезогонки поутру?

Соня не терпит протестунов, а вот для меня они родственные души. Им хочется внимания, как и мне. Как и нашим рекламодателям. Всем хочется внимания. Видите, как эти люди вышагивают? Как перекрывают движение? Как рьяно размахивают своими плакатами? «Посмотрите на меня! Посмотрите на меня! – вопиет каждый. – Я имею значение!»

Ну конечно, все вы имеете значение. Если бы дело обстояло иначе, не взлетели бы так мои рейтинги.

– У тебя еще есть тридцать минут, – подсказывает Соня.

А то я не знаю, сколько у меня минут? Я в этом деле уже пятнадцать лет. Но Соня добилась своего высокого положения не потому, что помешалась на контролировании. Да, она украдкой проверяет мой макияж даже сейчас, но это все-таки ближе к материнской заботе.

Она машет Джесси и Антуану:

– Блеск. На щеки.

Антуан припудривает меня еще раз. У него веселое лицо: мы оба знаем, что это скорее ритуал, чем необходимость. Джесси укладывает мои длинные светлые волосы, слегка оттягивает полы жакета, чтобы лучше выглядела блузка.

– Дай-ка посмотреть. – Соня разворачивает меня к себе, тоже поправляет мои волосы, разглаживает жакет. – Ну вот, теперь ты идеальна.

Внизу продолжают скандировать и маршировать. Протестующие заметно возбуждены. И Соня права, они заявились рано.

– Когда ты подходила к зданию, тебе не показалось, что толпа сегодня больше? – спрашиваю я.

– Я шла по тоннелю, – отвечает Соня, сосредоточившись на карандаше для глаз и туши для ресниц. – Ни хрена оттуда не видела. Замри. – Она выщипывает ресницу.

Тоннель соорудил Донован, директор нашей