Глориан снова обернулась к Вулфу. Тот поднял бровь.

– Если ты действительно желаешь лишь этого, рыцарь Вулферт, – произнесла она, – твое желание будет исполнено. Дама Сию, приходи вечером в башню Королев, и первая дама моей опочивальни все устроит.

– Благодарю, ваша милость, – сказал Вулф, и Сию повторила его слова. – Щедрость ваша не имеет себе равных.

– Прощай же, рыцарь Вулферт Гленн. – Теперь Глориан улыбнулась открыто, хотя слабо и мимолетно. – Огня твоему очагу.

– Радости вашему залу. – Вулф взглянул ей в глаза – в последний раз. – До свидания, королева Глориан.

По святилищу Девы пронесся огонь. Под рухнувшей крышей провалились и куски пола. Войти при свете дня было нельзя, потому что на починке трудились множество каменщиков и стекольщиков, зато ночью все здесь затихало.

С замком Сию управилась быстро. Она теперь оделась в штаны и рубаху, набросила, как и Вулф, плащ с капюшоном. Внутри им пришлось обходить сметенные в кучи пыль и щебень.

– Почему здесь нет ее изваяний? – спросила Сию. – И в других местах – нигде рядом с Обманщиком нет его королевы.

– Святой, говорят, сам уничтожил все изображения Девы. Согласно истории Иниса, она умерла в родах, дав жизнь принцессе Сабран. Он так горевал, что не мог даже видеть ее образ.

– То есть он стер ее память, оберегая свои чувства?

– И свое наследство.

Сию сжала губы, взглянула на разбитый постамент.

– Клеолинда Онйеню покоится в Лазии, – сказала она. – Чьи же кости в этой могиле?

– Едва ли мы когда-нибудь узнаем.

Гроб выглядел простой глыбой мрамора, на нем не видно было ни крышки, ни шва. Рухнувший балдахин смел с него пыль.

– Считается, что она лежит в склепе под этим надгробием, – сказал Вулф. – Ты выберешь место для тайника?

– Да. – Сию прижимала железный ящичек к груди. – Ты иди, Армул. Дорогу до Аскалонского замка я сама найду.

– Если тебе в Инисе понадобится помощь, обратись к моим родным. Они не станут задавать вопросов. Просто поезжай в Лангарт, – тихо сказал Вулф. – Я надеюсь однажды с тобой еще увидеться. В обители.

– Ты вернешься к нам?

– Только не знаю когда. Трит мечтает о путешествиях – раз уж дым над миром развеялся. Может быть, если найдем на чем добраться, отправимся на Восток. Не знаю, примут ли его в обители. Но если там на это решатся, мне бы хотелось, Сию… Хотелось бы вернуться домой.

– И я надеюсь встретить тебя там. – Сию освободила руки, чтобы еще раз его обнять. – До свидания, брат. Доброй жизни.

– Пусть Мать всегда бережет тебя, сестра.

Вулф поцеловал ее в лоб и отвернулся от ложной могилы, от памятника старинному обману. Проходя к дверям, он расстегнул тяжелую перевязь и уронил ее в пыль.

Трит ждал его за дверью, и мир ждал.

На это плавание она отваживалась почти год. Страшно было расставаться с Сабран. Ей снилось, что она захлебывается в волнах, оставляет дочь сиротой. Других снов у нее теперь не бывало – только кошмары, сплетающие прошлое с настоящим.

Она проснулась, резко выпрямилась – гвоздем в кровати. Только что Фиридел вонзил зубы ей в живот, вырвал Сабран, проглотил целиком и вместе с ней – весь Инис.

Глориан уставилась в окно, вспоминая, где находится. Потом, укутавшись в меха, снова коснулась грани сна.

– Сестра!

Ей ответил только стон ветра среди снежных вершин. Она уже знала, что голос из ее видений пропал вместе с Фириделом.

В камине трещал огонь. Она снова встрепенулась, отбросила меховое одеяло.

Получив из Хрота приглашение Эйнлека, сперва она думала отказаться: Инис после Горя Веков, как никогда, нуждался в своей королеве. И покидать Сабран она не желала, хотя у девочки были теперь кормилицы и она уже сама держала головку.

К празднику Позднего Лета дамы уговорили ее решиться. Хелисента первая заметила, что ей с каждым днем все тяжелее вставать с кровати, словно кости были окованы не железом, а камнем. Сию предупреждала, что матери после беременности впадают иногда в глубокую тоску, но Глориан отказывалась с этим мириться. Не было на то ни времени, ни места.

Однако ее собственная мать переживала темные дни даже спустя годы после родов. Король Бардольт называл такое «унмод» – когда душа будто тонет, покидая тело. Совет Добродетелей решил наконец, что Глориан пойдет на пользу погостить у двоюродного брата, прийти в себя после всего, что было.

Она прибыла в Элдинг под расцветающим небесным сиянием. Эйнлек увез ее в Исборг, потом в Аскрдал, свозил к мрачным башням Ваттенгарда и наконец познакомил с Морским Королем. Глориан проплыла через тот день на манер дохлой рыбины. Эйнлек был рядом, готовый поддержать, но с первого взгляда на Магнауста Ваттена и молчаливую принцессу Идрегу мысли у нее ушли куда-то, и после того она мало что запомнила.

Сейчас она встала, подошла к окну. Дух захватывало от вида из опочивальни – на заснеженные деревья пьяного леса. Покончив с королевскими визитами, Эйнлек увез ее в охотничью хижину в горах Нитяны, в тишину и покой.

За окном едва брезжил рассвет, вместе с зарей поднималась луна.

Она шагнула на снег, увидела свое застывающее в воздухе дыхание. В Хроте под конец осени всегда наступали морозы, но этот был необычно силен даже для горной местности. Прохождение кометы загасило Огненное Чрево, зато вслед за ней пришли холода.

Глориан никогда не боялась холода и теперь вышла в одной сорочке, только натянув меховые сапоги. Она остановилась, увидев сидевшую под рябиной женщину с белыми прядями в волосах.

– Тетушка Олрун, – помедлив, позвала она, – вам нехорошо?

– Ты тоже чувствуешь, племянница, – не открывая глаз, отозвалась Олрун Храустр. – Великое похолодание. Вилдавинтра.

Глориан нерешительно шагнула к ней. Тетушку часто одолевало беспокойство.

– «Дикая зима»?

– Мы ее переживем, – сказала Олрун; глаза и нос у нее были как у покойного брата. – Нас с тобой коснулась ночь, никогда не тревожившая Бардольта. Вилдавинтра откроется Эйнлеку.

Глориан, не найдя ответа, двинулась по снегу дальше. Тетя ее пережила две войны. Если кто и нуждался в отдыхе, так это она.

Парная стояла неподалеку в густом ельнике. Развесив одежду, Глориан закрылась внутри и плеснула из ковша на горячие угли, вслушалась в их шипение. Она долго потела на лавке, дыша сосновым запахом.

Был лишь один способ отогнать привязавшуюся к ней с Иниса тоску. Сегодня она прибегнет к нему в последний раз.

Неподалеку от парилки висел застывший водопад, во льду под ним пробили прорубь. До родов Глориан никогда не позволила бы себе окунуться – из страха, что холод повредит лону.

Теперь она, с не опавшим еще животом, встала на лед над черной водой. Сделала медленный вдох и соскользнула в темноту – быстрей, чем в прошлый раз. Привыкла за три недели. Сначала пришла боль – жгучий огонь, – а за ней ее окутало полное облегчение.