превращается из сторонника социализма «с человеческим лицом» в ярого приверженца «ценностей западной цивилизации», а далее других ценностей в валюте. Какой уровень у депутатов, которые дружно проголосовали за зимние каникулы, чтобы понежиться на тропическом солнышке или покататься на «самом популярном российском курорте Куршевеле», и никогда не проголосуют за нелинейную шкалу налогов (общепринятую во всём остальном мире)? Когда одни катаются в Куршаке, как называют курорт в российском «бомонде», другим, по словам одного из обозревателей, «не остаётся ничего другого, как пить и жрать». Большинству граждан более всего для декады свободной от службы подошёл бы май или июнь (в зависимости от широты), чтобы окучить сотки или просто погреться на солнышке после долгой зимы, но российской чиновничьей «элите» больше для этого подходит январь с его широкими возможностями — от тропического солнца до горных лыж. Для новых хозяев жизни — заграничные каникулы, а для народа пьянка. Ничего, до конца января просохнут!

Что бы там не говорили о том, что демократия — это власть народа, жизнь в стране определяется очень узким кругом лиц. Остальные плывут по течению. А активное меньшинство вертит пассивным большинством. Достаточно небольшой горстки разрушителей, чтобы перевернуть страну. Украиной после 1991 года фактически управляла горстка националистов из западных областей, майданные перевороты осуществлялись руками нескольких тысяч отморозков, собранных со всех концов страны. И сегодня число представителей украинских гибридов националистов и нацистов не превышает нескольких сотен тысяч, но они определяют ситуацию. Группы численностью в несколько сотен прибывают в особо значимые точки и там что то захватывают, кого то сжигают, остальных запугивают. Многие горе-аналитики полагали, что украинский народ, недовольный властью, выйдет на третий «майдан» и свергнет её. Но не тут то было. Народ это сделать не способен, а у разрушителей, которые уже добились своего, нет никакого резона себя свергать.

5.11. Порочность безуровневой социологии

Уровневая модель отменяет социологию, ставящую во главу угла социальные отношения между группами (классами, стратами) людей, рассматривающую общество, как целостную систему, и социальную формацию как главный фактор бытия. Та человеческая разность, на которую указывает уровневая модель, в принципе не позволяет образовать целостность. Человечество, если смотреть на него непредвзято, это какой-то сумасшедший оркестр, где каждый дует в свою дуду и грызётся со всеми остальными.

Благотворность объединения была уже давно осознана людьми. Чтобы преодолеть разобщённость, человечество изобрело много способов объединения людей внутри систем. Это насилие, единоначалие, тоталитаризм, идеология, всех оттенков мифологии, религии, история, системы ритуалов, традиции, семья и т. д. Но все они оказались недостаточными при том уровне сложности и несовершенства одновременно, к которому пришёл в результате своего развития человек. Человечество, состоящее из слишком разных людей, в принципе не может объединиться в нечто достаточно целое — это его самая большая проблема.

Видовой характеристикой человека является неспособность людей взаимодействовать друг с другом. Как следствие этого войны, восстания, революции. Казалось бы, власть должна понять, что надо людям, дать им это, и страна заживёт благополучной мирной жизнью. Все будут испытывать самые добрые чувства друг к другу и радоваться своему счастью. Но так не получается. Всегда найдутся такие, кто стремится делать как можно меньше своими руками и присваивать как можно больше, сделанного чужими руками. Те, кто украдут или убьют. Но и в самые мирные периоды жизни они всё равно плохо понимают друг друга. Ну, конечно, они принадлежат к разным уровням, и более того, среди них много разрушителей. Разрушители не дали и не дадут наладить такое взаимодействие между человеческими особями, как это удалось сделать, например, муравьям. Каждый раз, говоря о возросшей мощи человека, и возлагая на неё большие надежды, люди не понимают, что эта мощь в конце концов будет потрачена на самоуничтожение.

Ключевым понятием социологии является группа. Это совокупность людей, которые объединяются на основе совместной деятельности. Считается, что у членов группы общая система жизненных ориентиров, нормы поведения, цели. Но суть деятельности не в её внешнем характере: вытачиваешь ты что то, стоя у станка, или пишешь, сидя за столом. Суть скорее в том, порядочный ты человек или непорядочный. Потому что непорядочный будет разрушать, а порядочный — созидать. Именно эта фундаментальная направленность их деятельности определяет судьбу систем. Первый переворот в России в 1917 был совершён либеральной интеллигенцией с высоким образовательным статусом и новой, отнюдь не глупой, буржуазией, второй маргиналами-недоучками. Мы видим огромную разницу в социальном статусе, а разрушительная суть одна и та же. Поэтому такая наука, как социология, ориентированная на внешние признаки деятельности, не просто бесполезна, но и вредна.

В реальности жизненные обстоятельства сводят в группы очень разных людей, отличающихся своим уровнем. Красноречивым примером принципиальной ограниченности наших возможностей взаимодействия являются отношения мужа и жены. Нет другого примера системы из двух людей, которых все обстоятельства вынуждают быть одним целым. Но и в этой минимальной системе, состоящей всего их двух человек, степень уровневых отличий неумолимым образом определяет итог её существования, зачастую плачевный.

Являющиеся простейшими элементами системы группы, по представлениям социологов, складываются в структуры, называемые социальным строем и экономическим укладом. Маркс считал, что всё в человеческих системах определяется экономическими укладами, и даже придумал для этого шикарный термин базис, над которым, по его мысли, телепается всё остальное, названное им надстройкой. Но вот беда, войны были при всех известных человечеству экономических укладах и социальных строях. Какой бы строй ты не построил, в результате получится гадость. Эта грустная закономерность особенно хорошо видна на примере России. В ней ни «развитой социализм» не желал развиваться, ни доморощенная разновидность капитализма.

В истории есть множество примеров, когда задачи развития решались в считанные годы, в самых тяжёлых случаях в считанные десятилетия. Это США в годы Великой депрессии, СССР в 1940–1950‑е годы, ФРГ, Сингапур, Южная Корея, Китай в последние три десятилетия. И в высшей степени эффективные преобразования в указанных выше случаях были проведены при различных укладах жизни. Это говорит о том, что дело не в укладе, не в национальности, не в начальных условиях, а в том, кто осуществляет управление. В начале пути в 80‑е годы Китай в сравнении с СССР был совершенно отсталой страной. Без большого преувеличения можно сказать, что тогда у СССР было всё, у Китая ничего. Более того, по числу граждан с высшим образованием в отношении ко всему населению СССР занимал первое место в мире, отставание Китая по этому показателю было огромным. Объективно говоря, СССР обладал гораздо большими ресурсами для развития и перед ним была открыта дверь в сказку. Однако