с животными, вещами, природой, информацией, в том числе с произведениями искусства, да с чем угодно. В человека проник вирус, он заболел ковидом и умер. Произошло второе по важности (после рождения) событие в его жизни, но социальность, как и в первом событии, здесь почти что не при чём. С разносчиком вируса бедолага не контактировал, контакт у него был с вирусом. Главное действующее лицо в этой истории не человек, а вирус. Он использует человека, чтобы в нём размножаться и мутировать, а затем переселяться в других подходящих ему носителей. А умрёт кто-то или останется жить зависит от способности его организма должным образом взаимодействовать с вирусом.

Большинство людей является вынужденно социальными эгоистами. Между ними, скорее, больше отталкивания, чем взаимного притяжения. Есть и такие, которые не могут жить без людей, и при этом ненавидят их. Менее противоречивые третьи совершенно очевидно с трудом переносят людей и стремятся избегать лишних контактов с другими. Пожилая одинокая женщина может испытывать к маленькой кудлатой собачке очень тёплые чувства и чувствовать себя в её обществе гораздо комфортнее, чем в обществе людей. Человек может любить какую-то вещь, напоминающую ему о годах молодости, и ненавидеть если не всех, то многих из окружающих его людей. Вообще человеку свойственно с возрастом разочаровываться в людях и отдаляться от них, его скептицизм по отношению к людям и их обществу достигает при этом впечатляющих размеров. Монахи, затворники в максимальной степени отделяются от общества, и только таким образом достигают душевного покоя.

При этом у деятелей низких уровней существенно снижена способность учитывать интересы других. Людям в целом недостаёт взаимопонимания и взаимосвязанности в своих действиях, им с большим трудом даётся объединение в коллективный организм, возникший в воображении основателя социологии Дюркгейма. Мы никогда не сможем быть настолько взаимосвязанными, чтобы в полной мере понимать другого и сочувствовать ему, тем более мыслить, как он. Ведь мы деятели разных уровней! Уровневая модель, описывающая наиболее принципиальную разницу между людьми, естественным образом становится исходным пунктом для продуктивного исследования взаимодействия между ними.

Из уровневой модели следует, что никакого позитивного взаимодействия не может быть между разрушителями и созидателями. Более того, взаимопонимание существенно снижается, если двое разделены хотя бы одним уровнем. Люди в большей степени разъединены, чем объединены в некое целое. Многие с трудом переносят друг друга. Они близки поневоле в чисто пространственном отношении, отчасти в физиологическом, но, как правило, далеки в уровневом. Непонимание этого приводит к тому, что социологи преувеличивают цельность социальных систем.

Вершиной деятельности первых трёх уровней является нормативный человек — продукт рациональных устремлений, вершиной деятельности ур. (4 ÷ 6) являются высокие, реализующие идеальные устремления. Следующее из уровневой модели понимание этого позволяет примирить два крыла социологии, полагающих главными факторами, управляющими поведением человека и формирующими социальные системы, рациональное и идеальное начала в человеке. К первому крылу относится большинство американских школ, таких, как социальный бихевиоризм и социологический функционализм, ко второму — Дюркгейм, Вебер, Сорокин. Но ни тот, ни другой фактор не действуют во всём социуме как целом: объединению низких служит рациональное, высоких — идеальное.

Рекорды по фантазированию человеческой взаимосвязанности и тем плодам, которые она приносит, принадлежат утопистам-гуманистам. Сегодня их сменили технократы. Так М. Хорост пропагандирует идею интеграции людей, машин и интернета [32]. По его мысли общество до интернета было недостаточно связным, чтобы образовать ноосферу. Общение между людьми через интернет посредством наноимплантов и вживляемых микрокомпьютеров создаст условия для перехода на новый уровень разумности. Доказательством принципиальной возможности перехода на новый уровень разумности у него служат муравьи. Муравьям удалось преодолеть барьер несовместимости и создать суперорганизмы. Более того, оказалось, что они способны создавать и более обширные объединения, названные униколониями. Они могут простираться на тысячи километров, к 2009 году их насчитывалось на Земле порядка тридцати, и в них отсутствует конкуренция между колониями-суперорганизмами. Колонии муравьёв не менее разумны, чем низшие млекопитающие. Как сознательные существа они фантастически успешны в своей жизни. При этом в масштабах планеты обладают не меньшей биомассой, чем человек.

Переход на новый уровень деятельности для муравьёв стал возможен, в частности, благодаря кастовому делению их общества, и появлению в результате этого муравьёв-альтруистов. Это муравьи, которые не участвуют в продолжении рода. Они заботятся о царице и яйцах, которые она откладывает и охраняют колонию от проникновения захватчиков. Они готовы к смертельной схватке при защите своей колонии. Их поведение в высшей степени необычно, но крайне выгодно для всей колонии. Эволюция пошла по пути создания этой касты, чем обеспечила выход на более высокий уровень деятельности всего вида. Хорост считает, что интернет может занять в нашем обществе то же место, которое отведено в муравейнике этой касте, и в основе его поведения будет лежать альтруистическая модель. Но это очередная утопия, мы видим, что интернет буквально оккупирован разрушителями. А вот у вида человек действительно выделилось нечто подобное касте альтруистов — это высокие. Именно им эволюцией отведена роль касты, выводящей человечество на более высокий уровень деятельности.

Столь милое для технократа вживление микрокомпьютеров приведёт не к новому уровню разумности, а к утрате врождённых инструментов управления своей деятельностью: спасительных инстинктов, интуиции и т. д. А без них человек погибнет. Сверхразум, если таковой возможно создать, по своей природе может быть только сугубо человеческим с минимумом технического. Результатом отехничивания сверх меры будет сверхкалькулятор. До сверхразума надо подняться. Для этого существует только один путь — повышение уровня деятельности.

Конечно, социум и порождаемый им фактор социальности вносят свой вклад в формирование индивидуальности, но при этом есть люди, которых никакой социум не испортит. И так же есть такие, которых ничто не исправит. Это обусловлено той совокупностью психических комплексов, которая присуща тому или иному уровню. Деятели высоких уровней обладают специфическим чутьём, которое подсказывает им, что можно делать, а что ни в коем случае делать не следует. Грасиан этот особый род интуиции называл синдересисом, он является составляющей ладности, которая либо дана человеку от рождения, либо нет. Если не дана, он перепортит всё, за что ни возьмётся. И это вне зависимости от того, чему его учили, и как принято поступать в его окружении. В противостоянии социальному давлению победителями выходят высокие, и терпят поражение низкие.

Уровень — мерило истинной ценности человека. Один совершает подвиг, жертвуя при этом своей жизнью, в то время как другой считает, что надо просто пересидеть в безопасном месте смутные времена. Это расслоение по уровням в существенно большей степени влияет на судьбу системы, чем разделение на социальные слои. В любом социальном слое