за его плечом, молча кивнул. Игроки продолжали вылезать из Тени ровными четверками, на берегу стало еще холоднее, и ребята, лежащие у потухших костров, начали просыпаться и поднимать головы. Ух, живы! Гвен захотелось обнять их всех: такими жалкими, хрупкими и маленькими они выглядели рядом с теми, кто провел эти три дня в драках. Тройка тоже это заметил: он обвел их прохладным взглядом и сделал своему брату какой-то знак. Брат молча шагнул вперед и присел, а Тройка забрался ему на плечи. Потом оба выпрямились.

– Собратья-игроки, – крикнул Тройка, прижав ко рту обе руки.

Получилось громко, нечеловечески громко: точно так же получалось у Ястребов, когда они хотели сделать какое-то объявление.

«Он научился управлять Тенью», – вяло подумала Гвен.

Ей было плохо от сильной потери анимы, ноги дрожали, голова еле соображала. Поток игроков, вылезающих из пятна темноты, наконец иссяк, и последний из них организованно, спокойно собрал облако тьмы за собой и скатал в шар так же, как делал Рюрик. Игроки не зря столько лет провели бок о бок с Ястребами – они видели, как те проделывают все свои трюки.

– Я был уверен, что из вашего похода в город ничего не получится, – продолжал Тройка. Игроки, лежавшие на берегу, начали садиться, прибиваясь друг к другу ближе. Лица у них были настороженные. – И, судя по вашим лицам, так оно и есть. Мы пришли выручить вас. У нас есть еда – жители деревень платили нам, чтобы мы на них не нападали. Взрослые боятся нас, и нам хватило ума этим воспользоваться. – Он вдруг улыбнулся такой гордой, детской улыбкой, что Гвен захотелось разреветься. – Мы вас накормим, а потом проведем игровой день. Каждый начинает с тем количеством очков, которое последний раз было у него в Селении, и, при успехе, может его увеличить. – Все молчали, и он с жаром прибавил: – Мы с вами – братья. Ну и сестры тоже. Взрослые не понимают, каково нам было, да и плевать на них. Верно?

– Да, – нестройно сказали несколько голосов на берегу.

– Я не слышу вас! – весело крикнул Тройка, вскинув один кулак в воздух. – Плевать на взрослых?

– Да! – крикнули уже во много раз больше глоток.

– Плевать на всех, кто отсиделся дома, пока мы дрались?

– Да!

– Плевать на Ястребов? – С каждой фразой Тройка кричал все громче, и ему отвечало все больше голосов.

– Да!

– И на Рюрика, которому, судя по вашему виду, плевать на вас?

– Да!!!

– Да здравствует игра! – упоенно заорал Тройка.

– Да здравствует игра!!! – нестройно заорали со всех сторон.

Тройка широко улыбнулся и ловко спрыгнул с плеч своего брата. Ребята на берегу вскочили и, едва сгибая задубевшие от холода ноги, потянулись к Тройке и его команде. Несколько соратников Тройки стащили с плеч мешки, которые тащили с собой, и начали раздавать еду. Все моментально, без всякого приказа, выстроились в очередь, Гвен оттеснили в сторону, и она тоскливо подумала: «Ими ведь так легко управлять».

Словно в ответ на ее мысли ее вдруг дернули за локоть. Гвен обернулась и панически вырвала руку. Рядом с ней стоял Рюрик – не в своих шикарных одежках, а в обтрепанной игровой форме. Гвен прижала к себе чайку и яростно отшатнулась, но он только поднял ладони вверх, показывая, что не нападает.

– Ты… – прошипела Гвен. – Ты… У других народов бывали другие князья?

– Бывали, – негромко сказал Рюрик.

Толпа напирала, толкала их то в стороны, то ближе друг к другу.

– Так вот, ты из них худший! Скажу, даже не видев остальных! – отчаянно проговорила Гвен, прижимая к себе чайку и теплый меховой ком на груди.

– Я знаю, – тихо ответил Рюрик. – Я пытался. Честное слово, я пытался, но иногда… – Он прерывисто вздохнул и тоскливо оглядел дрожащую от голода толпу, где все старались заглянуть поверх голов остальных и узнать, что там раздают. – Иногда стараться недостаточно.

Гвен отлично его понимала, но спорить сил не было – от недостатка анимы у нее кружилась голова, и она боялась, что сейчас упадет, и тогда ее затопчут и отнимут чайку. Она развернулась и поплелась к берегу, ее толкали со всех сторон, и было непонятно, где выход из толпы. Все старались выстроиться в очередь, но пока еще не совсем получалось, и Гвен почувствовала, как колени у нее подогнулись, а потом перед лицом оказалась чья-то нога и утоптанная поверхность площади. Рука разжалась, и чайка выпала. Гвен зашарила среди бесконечных ног, пытаясь ее найти, но ничего не выходило, и она уже почувствовала всю глубину отчаяния, когда кто-то подхватил ее под бока и поставил на ноги, а потом вложил ей в руку чайку.

– Не смей ее тро… трогать, – пролепетала Гвен, пытаясь удержаться на ногах.

Рюрик закинул одну ее руку себе на плечо и потащил к берегу озера, подальше от толпы.

– Сама не потеряй, – сухо сказал он, глядя строго перед собой. – Ни я, ни Ивар не смогли из нее ничего достать. Похоже, она слушается только тебя.

Гвен сонно улыбнулась. Мамина чайка никому ее аниму не отдала! Ульвин испуганно цеплялся за нее всеми четырьмя лапами, толпа кончилась, чайка приятно грела руку, Рюрик тащил ее к берегу, сверху падали красивые замерзшие пушинки, а вдалеке, за домами, начинался рассвет, подсвечивал розовым серое небо.

– Красиво, – пробормотала она, с трудом держа глаза открытыми.

Рюрик мрачно посмотрел вверх, продолжая тянуть ее за собой.

– Да, это красота холода и отчаяния, которая по вкусу нашим поэтам. Не знал, что вы способны ее оценить.

Гвен фыркнула и опять закрыла глаза. Под ногами началась полоса мягкого, приятного песка, волны плескали совсем близко.

– Ну да, да, – забормотала она, прижав к груди руку с чайкой. – Мы тупые, а вы умные. Ничего вы о нас не знаете.

– Как и вы о нас, – проворчал Рюрик, стащил ее локоть со своего плеча и обеими руками толкнул Гвен в воду.

Глава 13

Колыбель

Гвен поскользнулась на дне, рухнула и завопила от неожиданности. Вот это была ошибка: вода тут же попала в рот и начала душить изнутри. Мокрая одежда потянула вниз, глаза ничего не видели, в нос попадала все новая вода, крик превратился в бульканье, и Гвен очень ясно поняла, что чувствуют люди, когда иссыхают: остановку, потерю способности думать, видеть и слышать. Сначала очень страшно, а потом становится все равно. Она уже почти провалилась в блаженное «все равно», когда ощутила, как под одеждой бешено скребется Ульвин. Он, кажется, запутался и не мог выбраться.