улыбались, переглядывались, тянули к нему руки, чтобы погладить. Ульвин никому не отказывал, наоборот – улегся удобнее, чтобы подставить под прикосновения всю спину целиком.

Полчаса спустя Гвен закончила и, покачиваясь, вернулась туда, где стоял Ларри. Чувствовала она себя потрясающе – так вот каково быть настоящим волшебником, которому благодарны сотни человек разом! Ульвин сыто растянулся у нее на плече, свесив лапы, – сегодня ему досталось больше ласки и любви, чем за последние десять лет.

Теперь рядом с Ларри стояли Ивар, Слава и Хельга. Гвен и к ним тоже потянула руку, и Хельга с готовностью передала ей искру анимы. Искра была неожиданно сильной – Гвен аж подскочила.

– Спасибо, – страстно прошептала Хельга. Гвен, кажется, еще никогда не получала такой огромной, искренней благодарности. – Спасибо, что познакомила нас со Славушкой.

Славушка так взволнованно хихикнул, что Гвен подозрительно покосилась на него, – может, Хельга и на него наслала любовных фей?

– Не, это я сам, – произнес Слава, как будто понял, о чем она думает. – Хельгушка просто такая… славная!

Оба глупейшим образом заржали, как будто это очень смешная шутка, понятная только им. Все, кто услышал этот звук, удивленно обернулись – никто годами не слышал такого веселого хохота.

– Рада за вас, – с сомнением пробормотала Гвен.

Они выглядели потерявшими всякую способность соображать, и, если так и выглядят влюбленные, то нет, спасибо, она без этого обойдется.

Но Славе она руку все равно протянула – тот тоже смотрел с благодарностью, возможность упускать было нельзя. Слава и правда не поскупился: ладонь Гвен окатило теплом, а ее сердце будто погладили.

Розовый луч рассвета вырвался из-за туч и домов и сразу пропал, словно тяжелые снеговые тучи его придавили. В утреннем свете белые крупинки, сыплющиеся с неба, казались не угрожающе-холодными, а безобидными, мягкими, напоминающими о чем-то из детства. Гвен протянула руку Ивару, но тот спрятался за спину Ларри.

– Даже не подумаю, – пробурчал он. – С какой стати? Вообще-то я тут главный волшебник, а ты – просто жадина и самозванка, которая только и хочет побольше из всех вытянуть. А они уши-то и развесили, как лопухи.

– Ты просто завидуешь, – с каким-то мягким, теплым весельем ответил Ларри. – Прекращай. Зависть не полезна ни для вашей магии, ни для нашей, а ты нам тоже пригодишься.

Заговорил он очень вовремя – отвлек внимание от Гвен, которая после слов Ивара покраснела, как свекла, потому что… потому что Ивар был прав.

– Что теперь? – бодро спросил Ларри.

Он выглядел спокойным, как будто наконец отыскал того, кто решит все проблемы. Быстро, чтобы не передумать, Гвен сжала засиявшей ладонью чайку, передавая ей все, что собрала. Чайка вспыхнула, как солнце, и Гвен рывком отодрала ее от одежды. Крыло и лапы, которые до этого были безжизненными и темными, наполнились светом. Гвен засмеялась от облегчения.

Сияние чайки залило всю площадь, осветило благоговейно застывшие лица игроков, улыбку Ларри, терем, неспокойную гладь озера, каждую снежинку в воздухе, каждый лист и травинку на берегу. На секунду Гвен захотелось разжать руку и сказать всем: «Ну вот, теперь все хорошо, я исполню ваши желания и смогу вас защитить».

Гвен виновато глянула на Ларри, а потом вскинула сияющую чайку над головой и прошептала слова, которые помнила даже столько лет спустя:

– Отдаю свет Тени.

Ларри замер. Он не сразу сообразил или, может, не сразу поверил, так что бросился к ней с запозданием и не успел помешать. Из чайки вырвалось сияние такой невыносимой яркости, что все вокруг заслонили глаза руками. Свет залил все вокруг, и он был не таким, как солнечный, не просто светил: он проникал прямо в сердце, обещал, что все будет хорошо, все исправится и закончится счастливо. Гвен почувствовала прилив отчаянной надежды, любви и нежности. С трудом прищурившись сквозь ослепительный свет, она присмотрелась к остальным и поняла, что они чувствуют то же самое: лица были потрясенные и бесконечно счастливые, как будто каждый ощутил безопасность и счастье, сейчас и навсегда, даже Ларри, кажется, забыл, что собирался ее остановить, и просто смотрел перед собой, слабо шевеля губами. Гвен невольно залюбовалась – он выглядел юным и беззаботным, как будто его мечты, какими бы они ни были, исполнились. Игроки вокруг сразу стали похожи на детей: они пялились на сияние, открыв рты, и медленно моргали, будто в полусне. Гвен расплылась в улыбке. Она сделала то, о чем каждый волшебник может только мечтать, – сделала абсолютно всех вокруг абсолютно счастливыми.

А потом свет начал медленно гаснуть. Что-то поглощало его, холодное и темное, оно накатывало, как волна. Все, кого касалась эта волна темноты, вздрагивали и пугливо оглядывались. И когда тьма коснулась Гвен, она поняла отчего: ощущение было такое, словно тебя грубо вырвали из чудесного сна. Все мечты съежились, ощущение безопасности рассыпалось в пыль, сердце сжал холод. Рюрик очнулся, бросился к Гвен и выхватил чайку у нее из рук, но это уже не имело значения: пустая и холодная, она стала теперь простой брошкой.

Площадь погрузилась в сумрак, как будто вечер наступил раньше, все сияние, до последней крошки, исчезло. И в этой пугающей полутьме Гвен увидела, как все расступаются, пропуская кого-то. Ближайшие к Гвен игроки отшатнулись, и к ней спокойным, неспешным шагом подошла женщина, которую Гвен узнала даже столько лет спустя. Босая, красивая и очень, очень бледная.

– Здравствуй, Гвендолин, – сказала Тень.

Вид у нее был чрезвычайно довольный. Гвен не смогла даже губы разлепить – ей было очень холодно, тьма как будто высосала из воздуха не только свет, но и тепло.

– Ну надо же, ты и правда ее наполнила. Впечатляет! – Тень вынула из рук застывшего Ларри чайку, повертела в руках и бросила на землю.

– Вы вернете маму? – еле шевеля губами, спросила Гвен.

– Конечно, – удивилась Тень.

Гвен с облегчением выдохнула. Она думала, Тень будет увиливать, все предупреждали ее, что та не держит слово, но вот, смотрите-ка, все в порядке! В порядке ведь? Гвен покосилась на игроков и тут же отвернулась – все снова выглядели жалкими, замерзшими и печальными. Разочарованными. Ульвин, который глубоко зарылся ей за пазуху, как только похолодало, теперь дрожал там и подергивал лапами. На Ларри Гвен смотреть побоялась – он стоял неподвижно, но она не решилась узнать, что написано у него на лице.

– И где она? – хрипло спросила Гвен.

– Идем, я покажу. – Тень охотно протянула ей свою мертвенно-бледную руку.

Гвен чувствовала какой-то подвох, все было как-то слишком просто, но оставалось только верить и надеяться.

– Только крысу свою оставь, – весело сказала