После роллов они заказали по чашке чая, на этот раз самого обычного, черного с лимоном. Спешить было некуда, полумрак окутывал спокойствием, фоном лилась тихая музыка. Они редко выбирались куда-то вдвоем, хотя и проводили вместе практически все время. Сейчас же Макс понимал, что ему нравится сидеть вот так, рядом с Лизой, разговаривать с ней, нравится, что окружающие воспринимают ее, как его женщину.

Они снова заговорили о фигурном катании, и Макс спросил, что она думает о программах на следующий сезон.

- Давай вначале этот закончим, - Лиза отломила кусочек от его чизкейка и облизала ложку.

- Ешь, - он подвинул к ней блюдечко.

Она наградила Макса выразительным взглядом, отковырнула еще немного и отодвинула тарелку в сторону. Хотела сказать, что скоро о поддержках им придется забыть, но осеклась, заметив девушку, остановившуюся в паре метрах от их столика. Черты ее лица показались Лизе знакомыми, а через пару секунд она вспомнила, где видела ее. И не только это. Она вспомнила даже имя. Вика. Она медленно преодолела оставшееся расстояние, взглянула на Макса, потом внимательно осмотрела его спутницу. Лиза внутренне подобралась, Самойлов напрягся.

- Привет, - Вика улыбнулась.

Тяжелые завитки каштановых волос лежали на плечах, в уши были вдеты крупные золотые кольца, аккуратная кожаная сумочка вишневого цвета висела на тонком ремешке. Чем дольше Лиза смотрела на эту девушку, тем острее ощущала озноб. Она была действительно красива, и от красоты этой веяло восточным теплом, страстью. В приятном голосе слышались бархатные нотки, пухлые губы обещали удовольствие, движения сквозили опасной грацией. В голове у Лизы зашумело, мир вокруг пошатнулся, к горлу подкатила тошнота. К этой женщине Макс уходил, оставляя ее одну посреди ночи, к этой женщине…

- Здравствуй, Вика. - Взгляд Самойлова сделался холодным, стальным. Он не хотел видеть ее, не хотел встречаться с ней. Вернее, ему было все равно. Он не хотел, чтобы Лиза видела ее. Но Вика стояла, чуть склонив голову, и, похоже, никуда не спешила. - Тебя кто-то ждет? - В вопросе слышался подтекст.

Ее никто не ждал, она просто зашла выпить чашку кофе. Но теперь это уже не имело значения. В Москве миллион мест, где ей способны предложить сносный капучино.

- Рада была увидеть тебя.

Вика еще немного постояла возле столика, а потом медленно пошла к выходу. В дверях она снова остановилась и обернулась. Макс и его спутница о чем-то говорили, никто из них не смотрел в ее сторону. Рука девушки лежала в его ладони… Вика достала телефон и набрала короткое СМС. Нашла в адресной книге нужный контакт и отправила. Снова посмотрела на Макса. Он мельком глянул на дисплей своего телефона и отложил мобильный в сторону. Обнял девушку, прижался губами к ее волосам. Вика быстро зашагала прочь. Каблуки ее сапог стучали по плитке, которой был устлан пол, эхо шагов звенело в ушах. Она давно приняла их с Максом разрыв и не пыталась ничего исправить. Она и не хотела ничего исправлять. И все же сейчас ей было больно.

***

По дороге домой Лина заскочила в винный бутик и купила бутылку красного сухого Бордо. Поездка отняла у нее больше сил, чем она предполагала. Ставить программы и лично переживать за спортсменов, стоять у бортика, принимать участие во всем происходящем, оказалось совсем не одним и тем же. Прежде она работала в одиночку, на чемпионат Старого света же поехала, как часть команды. Это были странные ощущения, странные эмоции, и Лина пока не могла определиться, нравятся они ей или нет. Ей нужно было хотя бы два-три дня, чтобы спокойно обо всем подумать и понять свои внутренние ощущения. Пока же она думала о встрече с Егором, и это занимало все ее мысли.

В то время как в ванную набиралась вода, Лина разделась и откупорила вино. Она знала, что Егор вернется не раньше, чем через два часа, и решила воспользоваться этим временем, чтобы прогнать налет усталости.

Медленно, но верно сезон подходил к концу. Она знала, что следующие три месяца пролетят очень быстро. В ближайшее время она намеревалась встретиться с нужными людьми, обсудить планы на следующий сезон. Ее уже пригласили ставить программу для немецкой пары, кроме того, намечалась перспектива поработать со спортсменами из Канады и Италии. В большинстве своем программы ставились в конце сезона, перед тем как фигуристы отправлялись отдыхать, и Элина всегда любила эту пору. Работа захватывала ее, расширяла границы сознания, подпитывала и вдохновляла. Это был нескончаемый круговорот, обмен: вкладывая силы, душу, эмоции, она заряжалась энергией и тут же применяла ее для новых идей.

Кимер поставила наполненный бокал на бортик ванной, а сама опустилась в горячую душистую воду. Блаженно застонала и прикрыла глаза. Оставалось только дождаться Егора, впрочем, подгонять время она не собиралась.

***

Стоило Жене открыть дверь, Ксюша повисла у него на шее. От нее веяло домашним уютом, теплом, в больших шоколадных глазах блестели искорки радости. Он положил руки на ее раздавшуюся талию, и на лице его отразилось довольство. Ксения тоже улыбнулась.

- Поздравляю победителя. - Она коротко тронула губы мужа поцелуем.

Он пах зимой, морозом, куртка его была прохладной, и Ксюша чувствовала это через футболку, надетую на голое тело. Она помогла ему расстегнуть змейку, повесила куртку в шкаф и снова оказалась прижатой к его груди. На этот раз Женя сам обнял ее, зарылся носом в ее густые длинные волосы и с наслаждением выдохнул ей в затылок. Его большие ладони легли на ее круглый животик, исследуя, изучая, губы скользили по шее.

- Я соскучился.

- Сам виноват.

Она развернулась в его руках, вздернула носик. Но сдалась быстро, стоило только заглянуть мужу в глаза. Ксюше всегда казалось, что он смотрит не на нее, а вглубь, в сердце. Вот и сейчас она чувствовала, как взгляд его проникает внутрь, поднимая бурю, будоража, опьяняя, стягивая ее сущность жемчужными нитями нежности. Она прижалась к нему, требуя ласки, которую он не замедлил ей дать. Все в нем жило для этой женщины, все тянулось к ней. Губами к губам, соприкосновение языков, тихий стон, как порыв теплого летнего ветра.

- Ксеня… - шептал Женя, гладя ее по спине, по плечам. Руки его хаотично касались ее нежного гибкого тела, желая охватить разом и желобок позвоночника, и округлые плечи, и аккуратные лопатки, и мягкую выпуклость ягодиц. - Ксеня моя… Ксеня…

- Никуда тебя больше не пущу…

Она подставляла его губам щеки, подбородок, лоб. Шепот срывался с губ, веки были опущены, маленькие ладони нашли пристанище на груди. Она не думала ни о Лине, ни о других женщинах. Глупая вспышка ревности осталась в прошлом, забытая, никчемная, ненужная. Потому что не будет других. И, вдыхая ртом воздух, Ксюша чувствовала себя маленькой глупой девочкой, маленькой любимой девочкой, которую, она знала точно, этот мужчина никогда не предаст.

***

- Я в мае смогу пару недель урвать.

Лина растянулась на кожаном диване светло-бежевого цвета. Они допили оставшееся вино, и теперь она ощущала томную расслабленность. Из-под ресниц она наблюдала за Егором. Он только что сменил рабочую рубашку на простую белую футболку, и, надо сказать, в таком виде нравился ей куда больше.