удручающе трудным и приводили к многочисленным рецидивам. Бенедикт не критиковал анкоритов и не осуждал аскетизм, но он считал, что аскетизм должен быть общим, а не индивидуальным; в нем не должно быть показухи и соперничества; на каждом этапе он должен находиться под контролем аббата и не допускать нанесения вреда здоровью или разуму.

До сих пор на Западе не требовали обетов от тех, кто вступал в монашескую жизнь. Бенедикт считал, что желающий должен пройти послушничество и на собственном опыте узнать, какие аскезы от него потребуются; только после такого испытания он может принять обеты. Затем, если он все еще желает, он должен был письменно поклясться в "бессрочном пребывании, исправлении нравов и послушании"; этот обет, подписанный и засвидетельствованный, должен был быть возложен на алтарь самим послушником в ходе торжественного ритуала. После этого монах не должен был покидать монастырь без разрешения аббата. Настоятель выбирался монахами и должен был советоваться с ними по всем важным вопросам, но окончательное решение оставалось за ним, и они должны были повиноваться ему в тишине и смирении. Они должны были говорить только в случае необходимости; не шутить и не смеяться громко; ходить, опустив глаза на землю. Они не должны были ничем владеть: "ни книгой, ни скрижалями, ни пером - ничем вообще... Все должно быть общее".3 Условия прежнего богатства или рабства должны были быть проигнорированы и забыты. Аббат

не должны делать различия между людьми в монастыре..... Свободнорожденный не должен быть предпочтительнее того, кто пришел из рабства, если нет другой и разумной причины. Ибо будь мы рабы или свободные, мы все едины во Христе..... Бог не уважает людей.4

Милостыня и гостеприимство должны были оказываться по средствам монастыря всем, кто просил об этом. "Всех приходящих гостей следует принимать так, как если бы они были Христом".5

Каждый монах должен работать - на полях или в лавках монастыря, на кухне, по дому, переписывая манускрипты..... Нельзя было есть до полудня, а в Великий пост - до заката. С середины сентября до Пасхи полагалось есть только один раз в день, а в летние месяцы - два, поскольку дни тогда были длинными. Разрешалось пить вино, но не есть мясо любого четвероногого животного. Работа или сон должны были часто прерываться общей молитвой. Под влиянием восточных образцов Бенедикт разделил день на "канонические часы" - часы молитвы, установленные каноном или правилом. Монахи должны были вставать в два часа ночи, идти в часовню и читать или петь "ноктюрны" - чтения, молитвы и псалмы из Писания; на рассвете они собирались на "утреню" или "лауды"; в шесть - на "прайм" - первый час; в девять - на "тирс" - третий; в полдень - на "секст" - шестой; в три - на "нон" - девятый; на закате - на вечерню - вечерний час; перед сном - на "комплин" - завершение. Время отхода ко сну - это наступление ночи; монахи почти не пользовались искусственным светом. Они спали в своей одежде и редко мылись.6

К этим конкретным предписаниям Бенедикт добавил несколько общих советов по христианскому совершенствованию:

1. Во-первых, любить Господа Бога всем сердцем, всей душой, всей силой. 2. Затем ближнего своего, как самого себя. 3. Не убивать... и не прелюбодействовать... и не красть... и не любодействовать... и не иметь ложного свидетельства..... 8. Почитать всех людей.... 11. Наказывать тело... 13. Любить пост. 14. Оказывать помощь бедным. 15. Одевать нагих. 16. Посещать больных.... 30. Не наносить обид и терпеливо сносить их.... 31. Любить своих врагов. ... 53. Не увлекаться многословием. ... 61. Не желать называться святым... но быть им.... 71. После размолвки примириться до захода солнца. 72. И никогда не отчаиваться в милосердии Божьем.7

В эпоху войн и хаоса, сомнений и блужданий бенедиктинский монастырь был целительным убежищем. Он принимал лишенных собственности или разорившихся крестьян, студентов, жаждущих тихого уединения, людей, уставших от раздоров и беспорядков мира, и говорил им: "Откажитесь от своей гордыни и свободы, обретите здесь безопасность и покой". Неудивительно, что по всей Европе выросла сотня подобных бенедиктинских монастырей, каждый из которых был независим от других, подчинялся только папе и служил коммунистическим островком в бушующем индивидуалистическом море. Бенедиктинское правило и порядок оказались одними из самых долговечных творений средневекового человека. Сам Монте-Кассино является символом этого постоянства. Лангобардские варвары разграбили его в 589 году; лангобарды ушли; монахи вернулись. Сарацины разрушили его в 884 году, монахи отстроили его заново; землетрясение разрушило его в 1349 году, монахи восстановили его; французские солдаты разграбили его в 1799 году; снаряды и бомбы Второй мировой войны сравняли его с землей в 1944 году. Сегодня (1948 г.) монахи Святого Бенедикта своими руками строят его заново. Succisa virescit: срубленное, оно снова расцветает.

II. ГРИГОРИЙ ВЕЛИКИЙ: 540?-604 ГГ.

Пока Бенедикт и его монахи мирно трудились и молились в Монте-Кассино, Готская война (536-53) прошла по Италии, словно угасающее пламя, оставив после себя беспорядок и нищету. Городское хозяйство было в хаосе. Политические институты лежали в руинах; в Риме не уцелела ни одна светская власть, кроме императорских легатов, слабо поддерживаемых неоплачиваемыми и удаленными войсками. В этом крушении мирских сил выживание церковной организации казалось даже императорам спасением государства. В 554 году Юстиниан обнародовал указ, предписывающий, чтобы епископы и главные лица каждой провинции "выбирали в качестве губернаторов провинций подходящих людей, способных управлять местным самоуправлением".8 Но едва труп Юстиниана остыл, как вторжение лангобардов (568 г.) вновь подвергло северную Италию варварству и арианству и поставило под угрозу всю структуру и руководство Церкви в Италии. Кризис призвал человека, и история еще раз засвидетельствовала влияние гения.

Григорий родился в Риме за три года до смерти Бенедикта. Он происходил из древнего сенаторского рода, и его юность прошла в красивом дворце на Келийском холме. После смерти отца он стал наследником большого состояния. Он быстро поднялся в ordo honorum, или последовательности политических слив; в тридцать три года он стал префектом - как мы бы сказали, мэром Рима. Но у него не было вкуса к политике. Завершив год пребывания на посту и, судя по состоянию Италии, убедившись, что конец света близок,9 Он потратил большую часть своего состояния на основание семи монастырей, остальное раздал в виде милостыни бедным, отбросил все остатки своего сана, превратил свой дворец в монастырь Святого Андрея и стал его первым монахом. Он подверг себя крайнему аскетизму, жил по большей части на сырых овощах и фруктах и постился так часто,