Восточной церкви не могли признать главенствующую юрисдикцию епископа Рима по простой причине: они уже давно были подчинены греческим императорам, а те до 871 года не отказывались от своих притязаний на суверенитет над Римом и его папами. Патриархи иногда критиковали, не подчинялись, даже осуждали императоров; но их назначали и смещали императоры, которые созывали церковные соборы, регулировали церковные дела государственными законами и публиковали свои богословские мнения и директивы для церковного мира. Единственными ограничителями религиозного самодержавия императора в восточном христианстве были власть монахов, язык патриарха и клятва, которую давал император при коронации патриархом, что он не будет вводить никаких новшеств в Церковь.

Константинополь - да и весь греческий Восток - теперь был усеян монастырями и женскими обителями в гораздо большем количестве, чем на Западе. Монашеская страсть захватила и некоторых византийских императоров: они жили как аскеты среди роскоши дворца, ежедневно слушали мессу, воздерживались в еде и оплакивали свои грехи так же усердно, как и совершали их. Благодаря благочестию императоров и немощных богачей монастыри расширялись и умножались за счет даров и завещаний; мужчины и женщины высокого ранга, напуганные предзнаменованиями смерти, стремились поступить в монастыри и приносили с собой заоблачные богатства, которые больше не подлежали налогообложению; другие передавали часть своего имущества в монастырь, который затем выплачивал им ренту. Многие монастыри претендовали на обладание мощами почитаемых святых; люди верили, что монахи владеют чудотворной силой этих реликвий, и предлагали свои монеты в надежде получить неоправданную прибыль от вложений. Меньшинство монахов позорило свою веру праздностью, мздоимством, раздорами и жадностью; большинство же примирилось с добродетелью и миром; в целом монахи пользовались народным почитанием, материальными благами и даже политическим влиянием, которое не мог игнорировать ни один император. Феодор (759-826), аббат монастыря Студион в Константинополе, был образцом монашеского благочестия и силы. Посвященный в Церковь своей матерью в детстве, он настолько глубоко воспринял христианские настроения, что во время последней болезни матери похвалил ее за приближающуюся смерть и славу. Он составил для своих монахов кодекс труда, молитвы, целомудрия и интеллектуального развития, который мог сравниться с западным кодексом Бенедикта. Он защищал использование религиозных изображений и смело отрицал перед императором Львом V, что светская власть имеет какую-либо юрисдикцию над церковными делами. За эту непримиримость его четыре раза изгоняли из страны, но из ссылки он продолжал противостоять иконоборцам до самой смерти.

Различия в языке, литургии и доктрине в течение этих столетий приводили к тому, что латинское и греческое христианство все дальше и дальше расходились друг от друга, подобно биологическому виду, разделенному в пространстве и диверсифицированному во времени. Греческая литургия, церковные облачения, сосуды и украшения были сложнее, витиеватее и художественнее, чем западные; греческий крест имел равные руки; греки молились стоя, латиняне - на коленях; греки крестили погружением, латиняне - обливанием; брак был запрещен для латинских, но разрешен для греческих священников; латинские священники брились, греческие имели созерцательные бороды. Латинское духовенство специализировалось на политике, греческое - на теологии; на Востоке, унаследовавшем греческую страсть к определению бесконечного, почти всегда поднималась ересь. На основе старой гностической ереси Бардесана в Сирии и, возможно, в результате распространения манихейских идей на запад, в Армении около 660 года возникла секта паулианцев, получившая свое название от святого Павла, отвергавшая Ветхий Завет, таинства, почитание образов, символику креста. Подобно наступающей пульсации, эти группы и теории распространились через Ближний Восток на Балканы, в Италию и Францию. Они героически переносили самые беспощадные гонения и до сих пор сохранились в виде остатков в Молоханах, Хлыстах и Духоборах.

Споры о монофелитах больше разжигались императорами, чем народом. И, несомненно, народ не был ответственен за filioque, который так трагически продвинул раскол греческого и латинского христианства. В Никейском Символе веры говорилось о "Святом Духе, исходящем от Отца" -ex patre procedit; в течение 250 лет этого было достаточно; но в 589 году церковный собор в Толедо заставил читать ex patre filioque procedit - "исходящий от Отца и Сына"; это дополнение было принято в Галлии и ревностно принято Карлом Великим. Греческие богословы протестовали против того, что Святой Дух исходит не от Сына, а через Сына. Папы некоторое время терпеливо держали равновесие, и только в XI веке филиокве было официально включено в латинский Символ веры.

Тем временем к конфликту идей добавилась борьба воль. Среди монахов, бежавших от иконоборческого гнета, был Игнатий, сын императора Михаила I. В 840 году императрица Феодора отозвала монаха и сделала его патриархом. Это был человек благочестивый и мужественный; он осудил премьер-министра кесаря Варду, который развелся с женой и жил с вдовой своего сына; а когда Варда стал упорствовать в кровосмешении, Игнатий исключил его из Церкви. Варда изгнал Игнатия и возвел на патриарший престол самого выдающегося ученого той эпохи (858). Фотий (820?-91) был мастером филологии, ораторского искусства, науки и философии; его лекции в Константинопольском университете привлекли к нему группу преданных студентов, которым он открыл свою библиотеку и свой дом. Незадолго до своего возведения на патриарший престол он закончил энциклопедический труд "Мириобиблион" в 280 главах, каждая из которых рассматривала и разбирала важную книгу; благодаря этой обширной компиляции сохранились многие отрывки из классической литературы. Его широкая культура возвышала Фотия над фанатизмом населения, которое не могло понять, почему он остается в таких хороших отношениях с эмиром Крита. Его внезапное возведение из мирянина в патриархи оскорбило константинопольское духовенство; Игнатий отказался уйти в отставку и обратился к епископу Рима. Николай I отправил в Константинополь легатов для расследования дела; в письмах к императору Михаилу III и Фотию он изложил принцип, согласно которому ни один церковный вопрос, имеющий серьезное значение, не должен решаться нигде в христианстве без согласия папы. Император созвал церковный собор, который ратифицировал назначение Фотия, а папские легаты присоединились к подтверждению. Когда они вернулись в Рим, Николай отрекся от них как от превысивших свои полномочия; он приказал императору восстановить Игнатия, а когда его приказ был проигнорирован, отлучил Фотия от церкви (863). Барда пригрозил послать армию, чтобы низложить Николая; папа в красноречивом ответе презрительно указал на покорность императора мародерам - славянам и сарацинам.

Мы не захватывали Крит, не опустошали Сицилию, не покоряли Грецию, не сжигали церкви в самых предместьях Константинополя; но пока эти язычники безнаказанно завоевывают, сжигают и опустошают [ваши территории], мы, христиане-католики, подвергаемся напрасному ужасу перед вашим оружием. Вы отпускаете Варавву, а Христа убиваете.27

Фотий и император созвали еще один церковный собор, который отлучил папу от церкви (867) и осудил "ереси"