Свет — это мишень... Да, свет — это хорошая мишень.

Майкл пополз назад по своей воображаемой дуге. Пятнадцать, двадцать, тридцать футов... Он искал, нащупывал в темноте то, что ему было нужно — крепкую ветку. И он нашел ее.

Молодое деревце, высотой не более четырех футов, прочное, с упругими ветвями.

Хейвелок достал из-за пояса фонарь, взятый у убитого «путешественника», и положил его на землю. Потом снял рубашку и расстелил ее перед собой.

Через тридцать секунд фонарь был надежно упакован в рубашку. Для следующего этапа Майкл оставил свободными рукава. Привстав на коленях, он аккуратно привязал сверток к нижней ветке и слегка потянул за него, проверяя конструкцию на прочность.

После этого он включил фонарь, качнул ветку и быстро переместился вправо. Укрывшись за толстым стволом, Майкл видел колеблющийся свет. Он ждал, подняв пистолет и изготовившись стрелять на звук.

Вскоре послышалось чавканье осторожных шагов. Звук приближался. Потом на фоне густых зарослей Майкл смог различить силуэт.

Пирс пригнулся, стараясь оставаться незамеченным, и вытянул руку. Три приглушенных хлопка последовали один за другим.

— Ты проиграл, — прошептал Майкл, нажимая на спусковой крючок. Убийца с Коста-Брава вскрикнул и качнулся назад. Майкл выстрелил еще раз. Тело тяжело плюхнулось наземь, и наступила тишина. Сотрудник ВКР был мертв. — Ты никогда не знал леса, — сказал Майкл. — Я узнал его благодаря таким, как ты.

* * *

— Дженна! Дженна! — вопил он, продираясь через кусты на открытое пространство. — Все кончено! Выходи на поляну! На поляну!

— Михаил! Михаил!

Майкл видел, как Дженна медленно, неуверенно идет в темноте, выбирая дорогу. Наконец она заметила его и пустилась бежать. Он помчался навстречу, разбрызгивая лужи, потому что не мог ждать, пока она преодолеет расстояние, разделяющее их.

Они обнялись. Окружающий мир на какое-то время прекратил свое существование. Холодный дождь барабанил по его обнаженной спине, но Майкл не обращал на него внимания, согреваемый ее руками. Дженна прижалась щекой к его лицу и прошептала:

— Здесь много тропинок?

— Я не нашел ни одной.

— Значит, я нашла ту, что нам нужна. Пошли, Михаил. Надо спешить!

* * *

Вернувшись в дом, они накрыли тело русского старика одеялом, чтобы не видеть искаженного смертельной мукой лица.

— Пора, — произнес Майкл и снял телефонную трубку.

— Что случилось? — спросил президент Соединенных Штатов звенящим от напряжения голосом. — Я пытаюсь связаться с вами всю ночь!

— Все кончено, — ответил Майкл. — Парсифаль мертв. Мы добыли документы. В письменном докладе я изложу все, что, по моему мнению, вам следует знать.

Долгое молчание в трубке свидетельствовало о неподдельном изумлении. Наконец Беркуист прошептал:

— Надеюсь, вы не станете лгать.

— Стану, но не об этом.

— О чем же, по вашему мнению, мне следует знать? — воскликнул Беркуист, частично восстановив дар речи.

— Обо всем, что имеет отношение к вашей непосредственной и чрезвычайно трудной работе.

— Где вы находитесь? Я вышлю войска вам на помощь, только доставьте сюда эти документы!

— Нет, господин президент. Мы должны еще заехать к одному человеку по кличке Босуэлл. Но перед этим я намерен сжечь документы. Они существуют в единственном экземпляре, и я их уничтожаю. Так же как и историю болезни.

— Вы достали?..

— Я все изложу в докладе. Поверьте, у меня есть серьезные причины поступить таким образом. Я не знаю, что может произойти с ними в ближайшем будущем. То есть знаю, но не могу быть полностью в этом уверен. Все началось здесь, пусть здесь и закончится навсегда.

— Понятно. — Беркуист помолчал. — Я не могу повлиять на ваше решение. Я не могу помешать вам.

— Это верно.

— Хорошо. Я не буду и пытаться. Хотелось бы думать, что я разбираюсь в людях. Вам следовало бы занимать мое место. По крайней мере, вам полагается... Что может сделать для вас благодарная страна и лично ее чрезвычайно признательный президент?

— Оставить меня в покое, сэр. Оставить в покое нас.

— Хейвелок!

— Да, сэр.

— Но как я могу быть уверен? Уверен в том, что вы их сожгли?

— Парсифаль как раз хотел, чтобы у вас такой уверенности не было. Понимаете, он хотел, чтобы это не повторилось. Больше не должно быть Мэттиасов. Время суперзвезд кончилось. Поэтому он и не хотел давать вам стопроцентной гарантии.

— Мне предстоит все это хорошенько обдумать, не так ли?

— Неплохая идея.

— Мэттиас умер сегодня вечером. Поэтому я и разыскивал вас.

— Он умер уже давно, господин президент.

Осень. Нью-Гэмпшир то скрывался в серой мгле холодных арктических туманов, то вновь расцветал яркими переливами осеннего многоцветья. Солнце упорно не желало отступать перед приближающейся зимой и продолжало одаривать землю живительным теплом.

На закрытой, веранде, превращенной по настоянию Дженны в рабочий кабинет, Хейвелок закончил говорить по телефону и положил трубку. Когда они только осматривали свое будущее жилище, Дженна заметила, как Майкл, выйдя из гостиной этого старинного особняка, замер на пороге, пораженный пейзажем в огромных окнах веранды. Письменный стол, книжные шкафы вдоль стены, набор разнообразной по стилю, но удобной мебели превратили пустующее пространство в светлую, воздушную комнату, отгороженную от внешнего мира прозрачными стенами. За этими стенами открывался вид на поля и дальний лес, который так много говорил его сердцу. Дженна хорошо понимала Майкла, и он платил ей любовью за это понимание. Из этого необычного места он видел совсем не то, что могли увидеть другие. Перед ним были не просто высокая трава и стена деревьев в отдалении. Нет. Он видел постоянно меняющийся ландшафт, который столь часто служил ему убежищем.

В нем все еще продолжали жить воспоминания о схватках и борьбе не на жизнь, а на смерть. Неожиданно они вспыхивали со страшной силой, заставляя его двигаться... Двигаться в прямом смысле слова, чтобы убежать от них, подавить их. От них трудно избавиться; для этого потребуется время. Многие месяцы, а может, и годы.

Он жил как в лихорадке, потому что вы, негодяи, отравили его. Он неистовствовал... в ожидании следующей дозы...

Так сказал ныне покойный доктор Мэтью Рандолф о человеке, который тоже умер... И о многих других.

Они с Дженной не раз возвращались к этой проблеме. Лихорадочное возбуждение время от времени охватывало его, и единственным лекарством, которое ему помогало, оставалась Дженна. Они отправлялись в далекие прогулки. Майкл пускался бежать и бегал до тех пор, пока пот не заливал глаза, а сердце начинало колотиться. Но лихорадочное состояние проходило, заряд взрывчатки в его черепе рассасывался — звуки выстрелов смолкали.