– Вэль, огонь! – крикнул Мэрэм. На мгновение я решил, что он говорит о своем джелстеи. – Огонь, берегись!

Неожиданно драконица содрогнулась, кашлянула, и огромная струя огня вырвалась из ее пасти. Оранжевая струя ударила в мой щит, опалив серебряного лебедя и сделав его таким же черным, как покоробившаяся сталь вокруг. Частицы огня попали мне на лицо. Я кинулся вперед, чтобы убить драконицу, пока та снова не призвала свой огонь.

Так же поступили Кейн и Имайра. Кейн подбежал к боку драконицы и вонзил меч ей в живот. Клинок высек искры из чешуи и отскочил, как и вторая стрела Атары, выпущенная в глаз драконицы. Имайра добился большего успеха, обрушив боркор на все еще раскрытую пасть драконицы, с ужасающей силой ударил по скуле и сломал два огромных зуба. Но потом она огромной узловатой головой, словно дубиной, ударила Имайру в грудь, сокрушая ребра и сбив его с ног. Хвост ее неожиданно обрушился на Кейна. Если бы тот не оказался достаточно быстр, чтобы уклониться от страшного удара, булавоподобные шипы на кончике хвоста снесли бы ему голову.

Пока драконица отвлеклась, я подобрался вплотную к огромному тяжелому телу и вонзил меч прямо ей в грудь. Однако сияющая силюстрия Элькэлэдара, разрубавшая даже латы, не смогла глубоко ранить драконицу. Она проникла между двумя толстыми чешуями примерно на дюйм и только поцарапала ее – как если бы меня клюнула птица.

– Вэль, она слишком сильна! – закричала Атара. – Отступайте к лестнице!

Мэрэм не тратил зря времени, услышав ее призыв к отступлению. Схватив свой джелстеи, из которого не вылетело ни одной искры, он развернулся и бросился бежать прямиком к узкому проходу на востоке. Пока Кейн помогал Имайре встать на ноги, я стоял радом, прикрывая их щитом. Драконица, капая кровью из искалеченной пасти, с ненавистью и опаской посмотрела на Имайру и неожиданно снова раскрыла челюсти, собираясь сжечь нас.

В этот момент я заметил, что ее дыхание на самом деле не огненное. Когда она кашляла и отрыгивала, то выплевывала прямиком в нас струю красноватой желеобразной субстанции. Соприкасаясь с воздухом, та вспыхивала огнем. Вот и теперь она прилипла к моему щиту, как липкий мед, и прожигала сталь, вгрызаясь в нее, как кислота.

– Отступай, Вэль! – крикнул мне Кейн.

Они с Имайрой уже бежали к лестнице. Я кинулся прочь от драконицы так быстро, как только мог. Еще раз она выпустила в нас яростный сгусток огня, и я снова принял его на щит, а потом бросился по направлению к лестнице, пока драконица снова не извергла из себя злую красную жидкость. Я достиг дверного проема и побежал вниз по лестнице как раз тогда, когда она выпустила очередную струю огня. Несколько капель желе попали на мою кольчугу и обожгли спину, но по крайней мере теперь мы все были в безопасности. Драконице никак не просунуть свое огромное тело в узкий проход.

Но не могли пройти вперед и мы, попав в ловушку в глубинах Аргатты.

– Чуть было не достала нас! – выдохнул Мэрэм, когда мы собрались на извилистой лестнице за коридором, ведущим в драконий зал.

Взглянув с вершины лестницы в коридор, я увидел золотые глаза драконицы, пытающейся втиснуться в дверной проем.

– Ты в порядке, Вэль?

В порядке я пребывал весьма относительном. Драконий огонь прожег дыры в кольчуге, и теперь ее пришлось снять, чтобы мастер Йувейн мог обработать обожженную плоть на спине.

– Дракон! – дивился Мэрэм, не решаясь выглядывать в коридор. – Я никогда по-настоящему не верил во все эти древние истории.

Они с Атарой стояли на ступенях подо мной. Еще ниже находились Кейн и Имайра, а потом Лильяна, обнявшая мальчика.

Пока мастер Йувейн держал кристалл у моей спины, я посмотрел на мальчика.

– У тебя имя есть?

На этот раз он ответил, посмотрев мне прямо в глаза:

– Меня зовут Дэй.

– Просто «Дэй»?

Глаза мальчика заволокло страданием, словно он больше ничего не хотел говорить о своем имени. Тогда я спросил, из каких краев он родом. Но и этот вопрос, похоже, затронул ужасные воспоминания.

– Ну, Дэй, прошу, скажи нам, почему тебя здесь приковали.

– Лорд Морйин поместил меня сюда.

– Но за что?

– Потому что я не делал то, чего он от меня хотел.

– А что?

Но Дэй не ответил на этот вопрос. Глубокое отвращение отразилось на его лице, тщедушное тельце задрожало.

– Ты раб? – спросила Атара, глядя на татуированный лоб мальчика.

– Да. – Он прижался к животу Лильяны. – Был рабом. Но я сбежал.

История, поведанная нам мальчиком, оказалась ужасна. Пару лет назад, после того как на его глазах люди Морйина убили всю семью в какой-то далекой стране, Дэя в цепях привезли в Аргатту. И там – в городе над нами – Морйин взял хорошенького мальчика себе в слуги. Для раба такая жизнь считалась относительно легкой: прислуживать Морйину в роскоши его личных покоев во дворце. Но Дэй ненавидел это. Каким-то образом он отыскал способ доставить своему хозяину неудовольствие и Морйин отправил его в шахты далеко под первым уровнем Аргатты. Там, в тоннелях таких узких, что только маленький мальчик мог протиснуться, Дэю дали кирку и велели прорубаться в жилы золотой руды, идущие глубоко под землей. Его жизнь монотонно вращалась вокруг кровоточащих рук и сбитых коленей, ударов плети, проклятий и страшного отчаяния. Он засыпал среди тел множества других мальчиков, умиравших вокруг. Некоторые из изголодавшихся детей, по его словам, питались трупами товарищей. И каким-то образом храбрый и умный Дэй отыскал путь к побегу из этого земного ада.

– Я нашел выход из шахт на первый уровень. – Он указал на вершину лестницы. – Туда, где заперт дракон. Там обычно никто не ходит.

Несколько месяцев он боролся за жизнь, бродя по опустевшим улицам и аллеям первого уровня. Он ловил крыс и рвал их на части зубами и руками. Когда дракон приближался, мальчик прятался за дверями древних обиталищ, в разрушенных кладовых или даже в трещинах в земле. Но в конце концов страх перед драконом и голод сделались слишком велики, так что ему пришлось пробраться на второй уровень города.

– Там они меня и поймали. – Он указал на свой лоб. – Меня выдало клеймо – поэтому всем рабам и делают татуировки. Лорд Морйин самолично пришел присмотреть за тем, как меня отправляют на первый уровень и приковывают в большой зале. Он отдал меня дракону. Так же, как и многих других.

Я вспомнил о пирамиде из черепов в зале над нами и содрогнулся.

Мэрэм, ужасно тронутый историей Дэя, невольно прослезился. Но он, похоже, понимал, что слезы могут только усилить горе мальчика, и выдавил храбрый смешок, словно пытаясь подбодрить его.

– О бедный парнишка – сколько тебе лет?

– Уж побольше, чем тебе.