знал лично удивительное число нужных людей. Ученых, но не обязательно ученых. И все как-то с ним были связаны, были ему должны или хотя бы обязаны. Он и меня познакомил с очень многими авторитетными, да и просто интересными людьми далеко за пределами круга логиков.

В первую очередь, с благодарностью хочу вспомнить имя Василия Васильевича НАЛИМОВА. Если бы не краткость знакомства, я бы осмелился предложить его на место четвертого гения моей жизни.

Когда Б. В. Бирюков привел меня к Налимову, тот был заведующим какой-то лабораторией на биофаке. Кроме того, говорили, что он главный заместитель академика Колмогорова и главный статистик МГУ. Не знаю, не проверял.

Но зато это был исключительно живой (= энергичный, = талантливый) человек, который интересовался сразу всем. Вероятностными аспектами эволюции, проблемами языка и мышления, философией и методологией науки, возможностями математизации биологии, анализом оснований экологического прогноза, вероятностной теорией смыслов. (У нас с ним оказалось множество пересечений интересов. Видно по списку.)

Василий Васильевич подарил мне свою книжку «Наукометрия», он был и создателем этой метанауки.

Говорили, что В. В. впервые предложил столь популярный теперь термин индекс цитирования.

Особенно удивило меня, что В. В. Налимов еще в 1959 году вместе с Г. Э. Влэдуцем и упомянутым в этой книжке Н. И. С'тяжкиным опубликовали совместную статью в журнале «Успехи физических наук» о кибернетике. А я ничего этого не знал, как раз сидел в Мордовии, статья прошла мимо.

Налимов разрабатывал математическую теорию эксперимента, и Бирюков толкал меня, чтобы я шел к нему в помощники.

Как-то я сидел у него в кабинете, была масса пунктов, о чем поговорить, хотя бы спросить, меня перебили. Пришли два его дружка биолога, два молодых кандидата. Моих лет. И стали с ним весело и живо обсуждать…

Это была вообще не наука. Околонауки. Им, биологам, выделили огромный участок, не помню, но как минимум двузначное, а скорее трехзначное число гектаров земли на берегу Белого моря. Целое графство.

Живут они, размещаются в огромном и прекрасном дворце этого графа, который еще предстоит полностью отреставрировать.

Работа их: какие-то подводные исследования животного мира в прибрежных водах Белого моря. И они делают это с энтузиазмом и огромным личным удовольствием. Все снаряжение у них на лучшем международном уровне.

А досуг? Ну что ж! Не каждый день, но как минимум раз в неделю конная охота по необозримым полям собственных графских угодий.

А если кто хочет, можно и в пешем строю.

Зайки как минимум. Но бывают и олени и раз был мишка.

Очень вкусен при правильном приготовлении.

Они не только рассказывали, они приглашали, зазывали.

И не только Василия Васильевича, но и меня лично.

Вспоминаю, не могу не только вспомнить, даже заново придумать, почему же это я не воспользовался этим приглашением.

Видимо, стареть начал.

Семидесятый год… Ну конечно. Мне уже тридцать. Я уже не мятежный пацан с мечтой о мировом господстве. Образованный человек. Женат. Скоро стану отцом. Нет, я не научился любить государство, в котором жил, не научился хвалить это болото потому только, что оно свое, но смирился. Кто-то другой. Не я, после меня.

Да что там… Лет через пять у меня и живот начнет расти. Постарел.

Очень сожалею о кратковременности сотрудничества с В. В. Налимовым.

Я вовсе не энергетический вампир, скорей, щедрый донор, но при нем, в его кабинете, где я и был-то не более пяти раз, я набирался…

Нет не ума, не методов, не идей, запасался энергией, желанием что-то самому делать и придумывать.

Себастьян Константинович ШАУМЯН. Одно имя чего стоит. Поэма. Он давно уже в Йельском университете преподает, тут недалеко от меня.

Бирюков сказал, что он в родстве с тем знаменитым большевиком Шаумяном, Степаном, из числа 26 Бакинских комиссаров.

Большой, пушистый, с щетинкой седых усов. Помню его мягкое рукопожатие.

Мы договорились так, что под редакцией Шаумяна выйдет какой-то сборник, куда мы с Б. В. можем тиснуть статью размером от двух до трех печатных листов.

Статья эта, слава Богу, так и не вышла. Я написал свои полтора листа быстро, в два раза быстрее, чем в срок, и сказал Борису Владимировичу с намеком:

— Статья полностью, от первой строки до последней, готова. Вам нужно только поставить свою подпись.

— Что вы, Валерий Борисович! Это не в моих правилах, я ставлю свою подпись, если только сам статью написал. Если в соавторстве, не меньше трети должны быть мои.

— Борис Владимирович! Но статья завершена, тут не отнять и не прибавить.

— Ну что вы такое говорите, Валерий Борисович! Я берусь увеличить вдвое любую статью. Пусть она по математике, инженерной генетике, по любому предмету, даже малознакомому мне.

Это была одна из его подаренных мне аксиом прохиндеизма…

Я повторял это утверждение своим ученикам и, кажется, созрел сказать это всем. На спор, любую, претендующую на научность статью на русском языке я сумею вдвое увеличить по объему.

Вот еще одна мудрость от Б. В. Бирюкова!

— Человек, не задумываясь, может купить понравившуюся ему вещь, если ее цена не превышает дневной заработок.

К этой максиме Борис Владимирович присовокупил:

— У меня (у него) высокий дневной заработок[42], я многое могу себе позволить.

Сотни раз проверял это утверждение, ставлю печать и личную подпись, полностью удостоверяю. Все что угодно, меньше дневного заработка — и берешь, не думая.

Чем больше, тем труднее, мучительнее покупка.

Заработок растет. Или падает. Покупательные возможности возрастают…

Академик Вячеслав Всеволодович ИВАНОВ. Сын выдающегося русского писателя. Известнейший в стране семиотик. Книги его тяжело, лично для меня — невозможно читать. Статья может начинаться так:

«В работе [1] поставлена (такая-то) проблема. Попытки разрешить эту проблему находим в [2][3][4][7][12]. Однако терминология, введенная в [831 и дополненная в [6], допускает…»

Сама статья десять страниц, но к ней сто пятьдесят шесть ссылок на другие работы, часто на других языках. Попробуй овладей.

Но в жизни в прямом устном общении он показался мне исключительно, как-то по-старомодному милым и предупредительным.

Еще БЕСТУЖЕВ-ЛАДА. Тогда малоизвестное мне имя, и то более из-за дефиса, но вот ныне попадается все чаще. Б. В. пытался пристроить меня и к нему, видимо полагая, что, пробегая через мосточек, ухвачу я от каждого хоть кленовый листочек, и в сумме наберется сто пятьдесят страниц диссертации.

Не понадобилось.

Когда стало ясно, что за Москву мне не зацепиться, Б. В. написал мне превосходную научную рекомендацию еще одну от имени академика Берга и дал мне письма ко многим своим знакомым. (Текст